15 июня
Не смею отмахиваться от тех вопросов, которые буквально каждый день ставит передо мной печальная яньаньская действительность.
Я не смею лгать и прибегать к компромиссам. Я жестоко контролирую каждое свое слово, десятки раз вычитываю свои рукописи.
Трудно отрешиться от привычной оценки событий. Оценки, выработанной на протяжении многих лет.
Бесспорно, Мао Цзэ-дун чурается опыта ВКП(б).
Он страшится принципа демократического централизма, который ставит его в равные условия со всеми коммунистами. В этом тоже одна из причин его неприязни к марксизму-ленинизму, воплощенной в презрительном словечке «догматизм».
Пока спекуляция на марксизме обеспечивала восхождение к власти, Мао Цзэ-дун внешне соглашался с ним. Но едва марксизм стал ограничивать его власть, он объявляет ему войну. Скрытую войну...
Он не чувствует в себе достаточных сил, ума, культуры для руководства партией на демократических началах. «Догматизм» (по мнению Мао Цзэ-дуна) обрекает его на постоянную тревогу за власть, а этого председатель ЦК КПК допустить не смеет и не допустит.
Искоренение «догматизма» означает господство Мао Цзэ-дуна в партии и солдатскую покорность всех членов партии. Именно в этом цель чжэнфына и причины постоянных отсрочек VII съезда. Мао Цзэ-дун уничтожает марксизм национализмом с псевдореволюционным усердием мелкого буржуа-анархиста. Встречи на протяжении почти четырнадцати месяцев дают мне достаточное представление о нем. Его ученость — показная. За ней пустота.
Свободное копирование
