В то время многие мои друзья стали называть меня авантюристкой, хотя обычно я была довольно осторожной и не торопилась принимать решения, но на этот раз я не испытывала ни сомнений, ни колебаний по поводу того, что другим, возможно, казалось рискованным предприятием.
Я ничего не знала о России, даже о ее истории и географическом положении имела лишь смутное представление и не имела ни малейшего понятия ни об обществе, ни о семье, в которую мне предстояло вступить. Те русские, которых встречала здесь, мне нравились, и я находила, что их взгляды схожи с моими. Мой жених знал заранее, что я довольно бедна, но это не остановило его.
В первых числах сентября приехал мой жених, и с этого дня начался ряд обедов, которые любезно давали в нашу честь мои друзья. Обсуждались и улаживались последние детали, связанные со свадебными церемониями. Их предстояло две: русская православная и в маленькой епископальной часовне в Ньюпорте.
Сначала должна была состояться русская церемония, по особому разрешению ее устроили дома. Проводили ее священники, приехавшие из Нью-Йорка и привезшие с собой все необходимые принадлежности. Это была очень красивая служба: иконы и свечи, запах ладана и монотонные песнопения производили чарующий эффект в тихой комнате. Гостей не пригласили, присутствовали только шаферы и члены семьи.
В американской часовне церемония тоже была красивой и, согласно нашим пожеланиям, по возможности простой. Нам с Кантакузиным претила идея о чем-то преувеличенном и показном. Церковные скамьи были украшены осенними цветами и листьями, а у алтаря —• экран легкой пушистой зелени. Службу проводили епископ Поттер, старый друг моих родителей, и доктор Невин, ставший свидетелем рождения и развития нашего романа.
Платье мое было самым простым; на вуали из тюля — ни цветов, ни драгоценностей. Единственной деталью, внесшей ноту великолепия во всю церемонию, была форма моего мужа — полковой белый мундир с красной с золотом отделкой, высокие черные сапоги и серебряная каска, увенчанная серебряным императорским орлом, отражающим свет и сверкающим. На всех произвела впечатление превосходная одежда жениха, а его породистое лицо и фигура, а также хорошие манеры вызвали благосклонные отзывы у всех тех, кто увидел его в тот день в первый раз.
Моим посаженым отцом был брат в мундире Уэст-Пойнта. Ранней весной отца послали на Филиппины. Вернувшись из-за границы, я не застала его дома, но он написал, что надеется вернуться к нашей свадьбе. Лето прошло, но его работа в Лусоне и Самоа становилась все более напряженной, а постоянные беспокойства, причиняемые местными вождями, заставили его прийти к выводу, что он обязан остаться там, а не просить отпуска, как предполагал первоначально.
В результате он написал, что не хочет, чтобы свадьбу откладывали, и предложил нам попросить президента дать брату позволение покинуть Уэст-Пойнт, чтобы он смог заменить отца на этой церемонии. Мистер Макинли любезно согласился.
В ту неделю, когда состоялась моя свадьба, отец участвовал в четырех сражениях, но с передовой из пустынной местности передал с посыльным телеграмму, чтобы отправить ее из штаба, так что ее вручили мне сразу же по возвращении из церкви. Это послание любви от моего отца с благословением и поздравлениями было первым из полученных мною.
На свадьбе было много интересных людей, они собрались из любви к моим родителям и из интереса ко мне, их ребенку, но я плохо помню отдельные лица. Из Чикаго приехал мой дед с четырьмя сыновьями, в свои восемьдесят лет он был еще крепким и сильным, хотя на обоих его глазах развилась катаракта и ему приходилось ходить с палочкой. Он составил хорошую компанию бабушке Грант, они часто гуляли под руку и о чем-то весело разговаривали. Они возвращались в своих воспоминаниях на двадцать пять лет назад, ко времени свадьбы моих родителей, и все общество с удовольствием слушало их воспоминания. Мы о них беспокоились, поскольку бабушка тоже состарилась, располнела и зрение ее резко ухудшилось. Однако наши опасения не подтвердились, и они с легкостью перенесли обильный обед и прочие удовольствия дня, и их сфотографировали с нашей свадебной компанией, стоящими рядом.
В тот же день мы покинули Ньюпорт на яхте, которую предоставил нам добрейший из друзей мистер Уолтерз, а на следующее утро отплыли во Францию. Несколько дней в Париже, чтобы собрать все сундуки с приданым, а затем мы сели на Северный экспресс, направляющийся в Россию.
Свободное копирование
