Огромное синее-синее небо над головой, по которому величаво, неторопливо движутся белые кучерявые облака, рисуя причудливые картины.
Мимо проплывают ярко — зеленые холмы, с седыми проплешинами ковыля, поля, с цветущей гречихой, от которой стоит необыкновенный чудесный медовый аромат… Где-то там, в вышине, поют жаворонки, а в траве стрекочут кузнечики. Моя голова, с тугими косичками запрокинута в небо и слегка кружится от счастья и восторга: я лежу, мурлыкая песенку, на овчине в телеге, которую катит мой любимый Пегашка — старенький, серый в яблоках, коняга. Пегашкой управляет моя бабушка Пана, мы едем с ней на «кошару», - летнюю стоянку, где они с дедушкой Петей пасут овец…Петр Васильевич — мой дед и бабушка Павла Петровна — родители моего отца — были чабанами в совхозе. А я приехала к ним на каникулы!..
Как жалко осознавать, что после развала Союза, деревеньки в степи медленно, но верно, вымирают. Никто не сеет гречиху, пшеницу; уже не пасутся на сочных травах тучные стада овец и табуны быстроногих лошадей… Совхозы уже давным-давно «почили в бозе» …
У дедушки с бабушкой — большая семья! Семеро сыночков и «лапочка-дочка». А еще приемных двое: девочка постарше и мальчик маленький, от умершей сестры бабушки остались. Всего они вырастили и воспитали десять детей! Честь им и хвала! А когда дети стали взрослыми и родили своих детей — у дедушки с бабушкой оказалось 33 внука и внучки! И все они — мои двоюродные братья, и сестры. Это только по отцовской линии.
По маме — всё гораздо скромнее. Мою маму — единственную дочь — бабушка родила в 41 год, когда замуж вышла за вдовца, с сыном. Примечательно то, что родители моих мамы и папы — были однофамильцы, так, что маме даже фамилию менять не пришлось!
…Каждое лето мы с сестрой ездили на каникулы к бабушке и дедушке, это было такое счастье - вновь оказаться на своей малой Родине!
Помню, однажды, папка повез нас, на своем мотоцикле «ИЖ-Юпитер» с коляской, в деревню — а, это без малого четыреста километров! В коляске мы с сестрой ехали по очереди, так как тряска по грунтовой дороге была необыкновенная. Ехали долго-долго, целый день. Начинало уже смеркаться, до деревни еще километров пятьдесят. А в фаре мотоцикла перегорела лампа! Нам с сестрой было очень страшно… До сих пор не могу понять, как по проселочной дороге, в кромешной темноте, мы умудрились добраться до места целыми и невредимыми? Конечно, папка был профессионал — водитель от Бога! Жаль, что рано ушел из жизни, ему было всего 55 лет…
Отец мой всю свою жизнь был связан с автотранспортом, на каких только видах автомобилей не работал! За руль машины меня посадил, когда еще в третьем классе училась. В шестом — я уже вовсю гоняла на мотоцикле.
Вот и на каникулах очень любила, когда папка доверял мне руль мотоцикла, сам садился на заднее сидение, а я, - счастливая и довольная,— давила на газ, и мы ехали из деревни по степным дорогам на «кошару» к бабушке и дедушке.
Помню, с двоюродным братом Сашей, который старше на год, у нас всегда была конкуренция. У его отца — моего дядюшки Гены — был «Урал»,- крутой по тем временам, мотоцикл с коляской. И мы частенько устраивали соревнования, кто из нас быстрее довезет своего отца к бабушке и дедушке по разным дорогам, благо их в степи было очень много! А еще соревновались, кто из дедовой «мелкашки» –- мелкокалиберной винтовки- попадет по пустой банке. Память стерла –- кто из нас был точнее тогда…
В своих детских воспоминаниях чаще вижу отца, возможно потому, что он нередко брал меня с собой и на работу в гараж, и в поездки.
А мама со своей работы приходила поздно, потом занималась домашними делами и хозяйством: в ту пору держали корову, свиней, кур
.
…Я лежу на асфальте лицом вниз... Поднимаю голову, больно подбородок, а вдаль убегает папкин «Москвич», в котором я только что сидела. Быстро — быстро так удаляется, только из выхлопной трубы сизый дымок вьётся! Кругом лес, а шоссе «серою лентой» впереди и позади меня… А, дальше, помню, уже дома папка говорит нам с сестрой: «Маме ничего не рассказывайте!» … Оказывается, я выпала на ходу из машины, когда мы возвращались с речки. Я набрала целый ворох цветов, уселась на переднее сиденье, сестра моя с соседской девочкой — на заднее. Видимо, не закрыв плотно дверцу машины, когда выезжали с проселочной дороги на мост и шоссе; я, наклонилась, чтобы собрать упавшие под ноги цветы, и локтем открыла дверцу…Папка со страху, когда я выпала из машины, вместо тормоза надавил на газ! Мне тогда было лет семь, может, восемь…Шрам на подбородке остался до сих пор.
…Еще одно яркое воспоминание: мне 4 года, Ольге –– моей младшей сестре, – три. Мы идем, взявшись за руки, через большое зеленое поле к маме на работу. Где-то там, далеко, виднеются цистерны автозаправки, где работает наша мама…Светит яркое солнце, трава цепляется за коленки и, вдруг! Сороконожка! Большая, цветная, краси-и-ивая! Как на картинке,– мультиков тогда, и в помине, не было…Почему-то мы называли ее «сороко-бочка». А сестра испугалась! Пришли к маме, наперебой рассказывали о такой необыкновенной встрече…
Когда мне было три года, через меня перепрыгнула корова – наша Зорька, которую мама пришла подоить. Я сидела на корточках, а корова, вдруг, взбрыкнула, побежала и перепрыгнула через меня — с тех пор, наверное, я плохо вырастала,– есть такая народная примета! Уже в возрасте шести лет моя младшая сестра была выше меня на полголовы, а потом и, вовсе, переросла на 10 сантиметров. А, я так мелкой и осталась — метр с кепкой!
А еще, меня клевал индюк! Огромный такой, страшный и крикливый! Тряс своей ярко-красной бородкой и жутко так кричал! А я — маленькая, в бардовом пальтишке, шапка на глаза сдвинулась…Почему не убежала, сейчас и не помню. Наверное, от страха и ужаса, не смогла с места сдвинуться! Говорят, индюки, как и быки, красный и бордовый цвет терпеть не могут, вот и — нападают.
Странное дело, воспоминания посыпались, как из рога изобилия! Вот что значит, заставить память немного напрячься…
…Вижу отца своего с высоты кабины комбайна. Он внизу что-то ремонтирует, а я забралась наверх.
Кричу ему сверху: «Папка!»
Он от удивления роняет большой гаечный ключ, который падает со стуком: «Ты как туда забралась?»
А вот, наказал он меня или нет — не помню, мне было года три в ту пору.
Наша семья: отец с матерью, бабушка с дедом, я и сестра жили в маленьком селе, затерянном среди сопок в степи, где-то, недалеко, находился военный аэродром. Однажды, выйдя из дома я испугалась так, что маме пришлось меня «ладить» у какого-то дедки, он шептал надо мной заговоры и лил воду. Испугалась огромного ревущего самолета, который, казалось, падает на меня всей своей стальной массой. С тех пор боюсь низко летящих самолетов, их рев вызывает у меня панический ужас.
Родители моей мамы — Евгений Иванович и Мария Петровна жили вместе с нами. Дедушка был заядлый рыбак и мастер на все руки. Делал все сам: стулья, этажерки, даже ванну из алюминия! Бабушка Маня — домохозяйка — мастерица. В былые времена овчинные полушубки для военных шила сама на руках, без всякой машинки. Помню её яркие и красивые лоскутные одеяла, тоже сшитые на руках! Мы с сестрой так любили разглядывать эти разноцветные лоскуточки… А, какие вкусности она готовила! Остались в памяти ее блины из рыбьей икры, ярко-оранжевого цвета и необыкновенные печенюшки — «ночешники», которые так и таяли во рту. Когда мы с сестрой были совсем маленькими, дедушка катал нас по снегу в той самой алюминиевой ванне, а еще рисовал на снегу разных сказочных героев, огромных размеров. Однажды, когда дедушка рисовал, мы с сестрой увидели сидящего на столбе электрика, так напугались, заорали благим матом: «Бабайка, бабайка!» - и пустились наутек…
Дедушка с рыбалки приносил всегда очень много разной рыбы и вываливал ее, большой кучей, на брезент в сенцах. Однажды я увидела, что рыба живая, шевелится и открывает рот. Подошла поближе, присела на корточки и — засунула пальчик в открытую пасть! Она сомкнула зубастые челюсти… Это была щука!
