Что и сколько мы приносим с собою на свет и что и сколько потом получаем от него, этого мы никогда не узнаем, а потому и уверенность воспитанием нашим дать ребенку все то, что мы желаем дать, я считаю одним самообольщением.
Я не отвергаю, что Песталоцци, Фребель и другие передовые педагоги и фанатики своего дела дали хорошее воспитание своим питомцам; но не верю, чтобы искусственные способы и систематическое их применение, предложенные этими педагогами, произвели благотворное действие на массы людей и на все общество.
Главная сила искусственного, строго — систематического воспитания, есть более отрицательная; как бы рано оно ни начиналось, действуя однообразно и односторонне на различнейшие индивидуальности, оно может многое, конечно, и худое уничтожить; но развить что — либо в нравственном отношении может оно только извне. Конечно, и это одно можно назвать положительным результатом, но таким, который годен только для какой — либо односторонней, то есть отрицательной для других сторон, цели.
А разных сторон нашего нравственного бытия немало; заставить, например, 4–5–летних детей, по Фребелю, играть в определенный час так, в другой час иначе, осмыслять каждую его игру и забаву, — не значит ли действовать отрицательно, и систематически отрицательно, на свободу таких его действий, которые, по существу и цели, требуют наибольшей свободы? Я, по крайней мере, не жалею, что жил ребенком в то время, когда еще неизвестны были Фребелевы сады. Но, конечно, общества, приготовляющие себя к социальному перерождению, не могут не увлекаться воспитанием, обещающим сделать из людей манекенов свободы.
Главная немощь духа есть, именно, односторонность его стремлений на пути прогресса.
Везде, начиная от моды и доходя до фанатизма, мы испытываем влияние этой немощи.
Но если нам не суждено узнать всестороннюю истину и всестороннее добро, то мы должны, по крайней мере, не слишком доверять нашему всегда одностороннему прогрессу. Особливо же осторожно надо относиться к практическим применениям добытых им истин.
Надо помнить, что излюбленное передовыми умами, а за ними и целым обществом, направление истины всегда временно и, отжив свой срок, уступает место другому, нередко совершенно противоположному.
Реакция и в политике, и в науке, и в искусстве — везде необходимое зло и неизбежное следствие немощи духа.
Я прожил только семьдесят лет, — в истории человеческого прогресса это один миг, — а, сколько я уже пережил систем в медицине и деле воспитания! Каждое из этих проявлений односторонности ума и фантазии, каждое применялось по нескольку лет на деле, волновало умы современников и сходило потом с своего пьедестала, уступая его другому, не менее одностороннему. Теперь, при появлении новой системы, я мог бы сказать то же, что ответил один старый чиновник Подольской губернии на вопрос нового губернатора:
— Сколько лет служите?
— Честь имел пережить уже двадцать начальников губернии, ваше превосходительство!
Свободное копирование
