Дневник Надсона - 12

30 апреля 1875 года. Среда

Вчера у нас в гимназии произошло нечто, заставившее задуматься весь класс. По случаю жары окна у нас открыты. Двое из товарищей, К. и Н., только Н. не Надсон, а другой, вздумали похвастаться своею храбростью и спустились по трубе на плац и потом обратно влезли в окно по трубе же. Мы восхваляли их храбрость, не подозревая, что есть и другие, кто видел это воздушное путешествие, и что эти другие могут довести его до сведения начальства (говоря деловым тоном).

Мы решили всем классом не выдавать виновных. Но эта штука дошла до сведения нашего отделенного воспитателя, он подвергался бы большой ответственности, если бы случилось какое-нибудь несчастье, а оно могло бы легко случиться: труба очень непрочна. Наш воспитатель хотел даже выйти из гимназии совсем (выйти из гимназии - наше казенное выражение, оно означает, что воспитатель не хочет более служить в гимназии). Наш воспитатель человек очень добрый, по его милости многие в прошлом году перешли в следующий класс, когда они должны бы были остаться во втором. Поэтому желание его нас оставить заставило задуматься нас. Мы решили себя хорошо вести. При этом резко выделились характеры многих. Большая часть решила вести себя хорошо, но иные, во главе которых стоял Львов, кричали, что надо устроить бенефис.

Бенефисом у нас называется следующее: класс, устраивая какому-нибудь воспитателю бенефис, сговаривается выкидывать с воспитателем всевозможные вещи.

К числу более употребительных принадлежит вечером, когда все улягутся в постели, бегать в простынях по спальным камерам, по коридорам, по залу, мимо комнаты воспитателя, одним словом, по всему возрасту. Поднимается шум, гам, крик, в музыкальной комнате страшная ушидрательная музыка на разных инструментах! Все возятся, хохочут, снуют взад и вперед, и повсюду только слышны восклицания: "Бенефис!", "Бенефис!" В постелях остаются очень немногие. Я никогда не принимал участия в подобных выражениях нелюбви к воспитателю. Я горою стоял за то, что, наоборот, надо извиниться перед ним, и мало-помалу на мою сторону начали переходить многие, победа была одержана! Львова чуть я не поколотил, он этого очень стоил. Наконец, когда почти все восстали против "бенефиса", он должен был также смириться. Ну, больше писать не о чем, прибавлять каждый день, что скучно, становится скучно! Все мечтаю о Марье Арсеньевне. А ведь хорошенькая, а?