автори

1427
 

записи

194062
Регистрация Забравена парола?
Memuarist » Members » Nikolay_Poletika » Гимназические годы - 3

Гимназические годы - 3

03.09.1906
Киев, Киевская, Украина

В 1905-1906 годах у меня началось увлечение Наполеоновской легендой, которое продолжалось очень долго. Я прочел о Наполеоне I все, что имелось на русском языке и в гимназической библиотеке, и у друзей, и в библиотеке книжного магазина братьев Идзиковских на Крещатике, абонентами которой мы стали с 4 класса. Там же я регулярно читал петербургские и московские газеты и журналы, а «Киевскую мысль» читали у своих квартирохозяек.

 

В Наполеоновской легенде меня по молодости и незрелости привлекала наиболее зрительная и приключенческая часть – войны, походы, сражения. С детства у нас с братом накопилось немало коробок с оловянными солдатиками. Постепенно, по мере нашего роста, детские игры в солдатики стали превращаться в разбор крупнейших сражений Наполеона I.

 

Помню, как поражен был наш учитель литературы Лаврентий Федорович Батуев, когда, придя к нам в дом, чтобы справиться о нашем поведении, он увидел обеденный стол, заставленный оловянными солдатиками и разного рода укреплениями. «И это ученики седьмого класса! – в горестном изумлении воскликнул он. – И вам не стыдно заниматься такими детскими играми?» Я объяснил, что разыгрывается сражение при Аустерлице, показал карту и план сражения, объяснил ход военных операций на нашем столе. Батуев пробыл у нас полтора часа и ни словом не заикнулся потом в классе (его острого языка мы все боялись) о нашей игре в солдатики.

 

Чтение – усиленное, хотя и беспорядочное – дало мне и брату много. Хорошими учениками мы никогда не считались (мы числились во втором десятке), но в начитанности и в развитости превосходили лучших учеников – кандидатов в медалисты, за исключением Саши Амханицкого. Сашин кругозор был гораздо шире нашего, но он уступал нам в начитанности по истории.

 

Для многих гимназических учителей мы были настоящим наказаньем Божьим из-за бесконечных шалостей. Созревание ума не сопровождалось созреванием характера, и мы до восьмого класса продолжали быть Томами Сойерами. Несколько раз в неделю мы аккуратно оставлялись без обеда на один-два часа после окончания уроков за наши детские шалости. Друзья подшучивали: «Кто дежурит сегодня без обеда, Николай или Юрий, или оба вместе?»

 

После погрома 1905 года жизнь в Киеве постепенно вошла в обычную колею, но над евреями Киева страх перед погромом висел, как грозовая туча. Еврейское население было терроризировано погромом – первым в Киеве за сто лет. Богатые люди оправились от погрома и восстановили свои потери сравнительно быстро, но беднота была окончательно разорена. И хотя после 1905 года погромы в Киеве не повторялись, были погромы в Одессе, Орше и других городах, а в самом Киеве обстановка продолжала оставаться напряженной. Поэтому в 1906-1910 годах усилилась эмиграция киевских евреев.

 

Полная безнаказанность погромщиков развязала самые низменные инстинкты среди люмпен-пролетариата и преступного мира Киева. Хищники попробовали вкус крови и были готовы повторить погром при любом удобном случае. Погром 1905 года дал возможность мелким лавочникам Киева разорить еврейских конкурентов. Другим важным следствием его явилось временное, на короткий срок, обогащение погромщиков из преступного мира – неграмотных и невежественных босяков, оборванцев, воров и грабителей. Они не только приобрели вкус к массовым насилиям, но и осознали возможность легкой и безнаказанной наживы. Масса имущества перекочевала от законных владельцев в руки грабителей. Еврейским добром попользовались многие.

 

На процессе Бейлиса в октябре 1913 года выяснилось, что дни погрома были «золотыми днями» для неофициальной героини процесса Веры Чеберяк и шайки преступников, периодически собиравшихся в ее квартире, будущих убийц Андрея Ющинского: Сингаевского (брат Веры Чеберяк), Бориса Рудзинского (жених сестры Веры Чеберяк), Ивана Латышева и других. На одном из своих сборищ, незадолго до убийства Ющинского, члены шайки вспоминали время погромов 1905 года. У Чеберяк тогда был целый склад награбленных вещей. Она продавала по дешевке шелк, серебро и прочие вещи. У нее было такое громадное количество награбленных вещей, что она кусками шелковых отрезов топила печь. Как-то раз она даже спекла пироги на таких «дровах». Это произошло потому, что в Киев в 1907 году приехала сенатская ревизия, которая занялась розысками награбленных вещей.

 

Но «шелковый» период длился недолго, легкие деньги были пропиты и проедены. Настали более скудные дни, и пришлось вернуться к кражам и грабежам. Но эти опасные и рискованные операции давали по сравнению с погромом немного. Поэтому киевский преступный мир и городское отребье мечтали о новых погромах, как о самом легком и безопасном способе поправить свои дела. Этими настроениями умело пользовались и разжигали их идейные вдохновители погромов – черносотенные организации «Союз русского народа» и «Двуглавый орел», поощряемые правительством и верховной властью.

 

Жизнь нашей гимназии и наши личные судьбы переплелись с общественно-политическими событиями предвоенных лет. Гимназия была микромиром, в котором как в капле воды отражалась борьба монархистов-черносотенцев с либерально-демократическими кругами «за» и «против» конституции, за воплощение ее в жизнь. Эта борьба проявилась особенно остро в событиях смутных лет 1911-1913 годов – в деле Бейлиса и убийстве Столыпина, всколыхнувших всю Россию.

 

 

Для нашей гимназии своеобразной прелюдией к этим событиям явилось, как ни странно это звучит, празднование двухсотлетия Полтавской битвы.

18.11.2014 в 07:02


Присоединяйтесь к нам в соцсетях
anticopiright
. - , . , . , , .
© 2011-2024, Memuarist.com
Юридическа информация
Условия за реклама