Сегодня наши войска вошли в предместья Берлина. Подписали пакт с люблинским польским правительством. Теперь начнется. Молотов еще не прибыл в Вашингтон. Илья совсем опустился. От Беллы телеграмма — наша единственная радость. Дома похоронное настроение.
В Брюсселе запретили газету: она напечатала статью о солидарности с немецким народом. А вообще мир сходит с ума, идет дележ, вылезло все дерьмо. Браззавиль выступил против «Свободной Германии». Москва ждет 1 мая. В Мосторге весенний базар, дорого, но покупают.
Вчера наши вошли в Берлин. Взято 20 кварталов. Берлин под обстрелом. Горит, идет окружение. Соединение русских и американцев ожидается у Дрездена.
Была на хронике, готовим «Освенцим»: 7 тонн женских волос, гора челюстей, гора очков…
Дома по-прежнему и даже хуже. Илья тупо смотрит в стенку, отвечает умирающим голосом. В квартире тихо и невыносимо тяжело. Обсуждение вопросов, которых раньше не было. Это не первый раз. Тут я себя чувствую мудрой — прошла хорошую школу. Теперь надо суметь на все наплевать и работать. Это трудно. Нужно написать для французского радио о восстановлении Одессы и сделать материал рабынь.
По Тверской пошли автобусы: конец войны. Сегодня открывается в Сан-Франциско конференция.
Письмо от маминой сестры из Болгарии, просит, чтобы я боролась против алкоголизма. Дома удушающая атмосфера, ответа от Сталина нет. Нужно писать о восстановлении, а хочется о похоронах. Вчера продала книг на 150 рублей. Но что делать? Денег нет.
Свободное копирование
