Друзья детства

В Илимск, село в две длинных с деревянными тротуарами улицы, прижатые горами к руслу реки, мы приехали в конце марта. Посреди села высилась огромная четырехугольная башня, сложенная из толстенных лиственничных брёвен. В семнадцатом веке это был известный острог. В Илимске отбывал ссылку опальный Александр Радищев. Как ни странно, люди его помнили даже через 150 лет. Это сообщение было первым, чем удивляли приезжих сельчане.

Вечером я вышла на улицу и увидела стайку мальчишек и девчонок, которые, не скрывая любопытства, наблюдали, как я резво начала прыгать со скакалкой по тротуару. В зелёном пальто, перешитом мамой из папиной шинели, в вязаной шапке с большим помпоном, который смешно подпрыгивал во время скачки, и в кирзовых сапогах, я гордо бросала взгляды на ребят. Им это занятие было в диковинку, и девочки сначала шептались между собой, а потом встали на моём пути и заговорили наперебой. Так мы и познакомились.

С тех пор прошло почти семьдесят лет, а я до сих пор помню друзей детства Валю Степанову, Любу Козлову, Галю Ракислову, Ваньку Жукова, Колю Субботина, Юру и Гену Козловых. У Любы были прозрачные зелёные глаза с вертикально поставленными зрачками, как у кошки. Мы почему-то дразнили её:

- Шима, обезьяна, физкультурница!

На улицу днём она почти не выходила, нянчила двоих малышей. Когда мать была на работе, мы собирались у Любы дома и играли в куклы и с её сестрёнками.

Такие больные люди, как сейчас с ДЦП, были, наверное, во все времена, но не так их было много, как в наше время. Галин брат лет тридцати был крупного телосложения, с красивым кареглазым лицом, сильными руками. Большую часть времени проводил, сидя у окна. И, если не знать, что его ноги не могут носить тело, ни за что не подумаешь, что это инвалид с детских лет. Борис много читал, любил рассказывать интересные истории, и возле него всегда крутилась детвора. Он был добрым, терпеливым к проказам пацанов.

У Вали дед был старовер. Одетый во всё чёрное, с большой чёрной окладистой бородой во всё лицо, он редко выходил на улицу. Мы его боялись Жил он в доме, огороженном высоким забором, и брёвна так плотно были подогнаны друг к другу, что не было ни одной щели, чтобы подсмотреть ребятишкам чужую жизнь. Валю с мамой дед отселил, и они не общались. Мужчины у подружки в доме не было. Шла война…

Однажды в воскресенье я пришла к Вале и удивилась. Весь дом был украшен бумажными цветами и плакатиками, на которых яркими красными красками было написано: «Христос воскресе», на блюде красовался кулич в окружении крашеных яиц. Валя испугалась не на шутку. В то время отмечали религиозные праздники только смелые люди. Я никому не рассказала об увиденном.

Ещё играл с нами мальчик с большой головой Коля Оглоблин. Звали мы его БалОбан. Когда закончилась война, его отец приехал с фронта не один, а с новой женой и ушёл из семьи. Это горе переживали все илимчане от мала до велика, а Коля, пряча слёзы, ходил с красными глазами. Он не смог пережить предательства отца и бросился под машину. Хоронили его всем селом с громкими душераздирающими причитаниями, слезами.

Рядом с нами жила семья, в которой было десять ребят, Отца не было, а дети почти каждый год появлялись на свет. Мать прозвали  Чудо-Матрёна. Ходила в грязных обносках Была  крикливая, скандальная.  В очереди за хлебом никогда не стояла.Подходила к магазину, смело расталкивала толпу и нагрузившись, с мешком за спиной молча уходила. Её все боялись, даже милиционеры не связывались с ней. Себе дороже было зацепить её.Такой рёв поднимала, что в самых дальних уголках села слышно было. А вот ребят её не помню.Они с нами не играли, были все в работе, летом из огромного огорода не вылезали, зимой не в чем было выходить на улицу.Один случай всё-таки всплыл в памяти.

 Сразу за верхней улицей села начинался крутой подъём на каменистую гору, ярко освещённую солнцем Мы летом собирали там землянику. Однажды собрались  человек пять и, взойдя  на крутой склон, нашли полянку красную от душистых ягод. Сын Чудо-Матрёны Васька аккуратно срывал ягоды без плодоножек и учил нас оставлять  на кустиках плодоножки, из которых в будущем году, говорил, вырастут ягоды.

Вокруг было  много змей,некоторые грелись на камнях, зорко наблюдая за непрошеными гостями. Мальчишки убивали их десятками , брали за хвост, встряхивали, и все внутренности падали к голове, потом этих змей развешивали на перилах моста через реку Илим, а у моего брата была тросточка с натянутой шкуркой гадюки.


Коля Субботин жил с бабушкой. Родителей у него не было, и однажды вечером играть в лапту он не пришёл. И на другой день мы долго его искали. Вечером собрались возле дома Коли и увидели на двери замок. Через несколько дней приехала Колина бабушка и со слезами рассказала, что отдала внука в детский дом.

Я пришла к своему отцу на работу и заявила, чтобы отправил меня в детдом. Долго плакала, умоляла, убеждала, что там мне будет лучше, но отец был неумолим.

В илимской школе я появилась после весенних каникул Учительница Нина Емельяновна Лопатюк посадила меня на первую парту у своего стола. Но лучше бы она не делала этого. Я была беспокойная. Болтала с соседкой, громко хлопала крышкой парты, и однажды дождалась. На половину урока хватило терпения учительнице от моего нытья на одной ноте:

-Нина Емельяновна, можно, я сяду к Хростовской.

На приказание выйти из класса я вцепилась в парту, и она попыталась вытащить меня из-за парты и выкинуть в коридор. Не хватило силы у высокой сильной женщины справиться с тощей девчонкой, но сдаваться не захотела и попросила мальчишек выставить меня из класса. Как Ванька Жуков с пацанами ни старались, оторвать меня от парты, и они не смогли. Тогда они вынесли меня в коридор вместе с партой. Так я «прославилась» на всю школу и Жукова запомнила.

Училась я во втором и третьем классах не очень хорошо, но однажды за диктант получила самую высокую оценку. До сих пор помню текст последнего предложения того диктанта.

-И ВОТ БРЫЗНУЛИ ЗОЛОТЫЕ ЛУЧИ, И СОЛНЦЕ ПОКАЗАЛОСЬ НАД ГОРИЗОНТОМ. Эта оценка стала знаменательной и решающей в моей школьной жизни. После окончания четвёртого класса принесла отцу табель, в котором по всем предметам были оценки «отлично», даже за поведение.