Мы сидим в служебном кабинете - я и комиссия на меня. Между нами злобная анонимка, тяжелые мандаты, фиолетовые печати, свирепые инструкции, клыкастое их исподнее и ледяное обличье - все на месте и вроде бы нет ничего. Сгинула нечистая сила: сидим и разговариваем, как люди, смотрим в глаза друг другу. Я объясняю, что анонимку написала Баруха, рассказываю почему, из каких именно низменных соображений. Она Сивой мстит, старшей сестре, и Людмиле Ивановне. Этим обеим, кстати, я совсем не симпатизирую. Только дело не в них. Гнусные бабы рвут мясо друг на друге. Но не в подворотне, не на улице, а в онкологическом диспансере. Сейчас в орбиту этой склоки втянется коллектив. Работа взорвется и станет. А здесь лежат раковые больные, их время не ждет.
В это мгновение раздается стук в дверь, и в кабинет заглядывает секретарь райкома. Боже мой, неужели уже так серьезно, что и секретарь лично? Быстро выхожу в приемную. Секретарь - милая и скромная женщина, пришла не одна. С нею видный, почтенный и очень нужный городу человек - Иван Семенович Лебедев. У него беда. Жена долгое время скрывала опухоль в грудной железе. Теперь уже вся грудь изуродована громадным раком - четвертая стадия. Все это я увижу через несколько минут, когда посторонние уйдут из приемной, и больная разденется. Пригласить ее в кабинет не могу - там комиссия. "А кто у Вас в кабинете?" - осведомляется секретарь райкома.- "Да там одна комиссия разбирается по анонимке".- "Ох, как это уже надоело",-махнула она головой устало и вышла из комнаты. А я объясняю пациентке и ее мужу, что нужно очень энергично лечиться и что конечная цель лечения - радикальная операция. (В этом месте больная скривилась и окрысилась.) И вот уже меня охватил профессиональный интерес и азарт: опухоль огромная, грудь резко деформирована. А если дать сюда огромную дозу эндолимфатически, да на фоне гормона - она пожилая, гормон хорошо пойдет. Уменьшить, створожить эту опухоль, сделать ее подвижной, а потом все убрать радикально. У меня это получается иногда, тут я собаку съел. И растет ощущение собственной значимости. Да не подсудимый я вовсе, а хирург со стажем и опытом. И это чувство в себе я умышленно подогреваю: сейчас зайду к ним опять, а у меня не жалкий вид, а спокойная уверенность и даже чуточку гусарства, и они тоже почувствуют - такие вещи всегда передаются. Хорошо, что пришли именно сейчас высокие гости. Опять повезло мне. Беседу с комиссией закончили спокойно. Они проверят аптеку и опросят всех сестер, каждую в отдельности. Главное же до них дошло - не нужно раздувать кадило. Комиссия уходит.
Теперь опять наваливается усталость - не только за этот день, но и за все прочие. Отдыхать, однако, еще рано. Осталась больная с полипом в прямой кишке. Беру ее в операционную. Собственно, это не полип, а довольно-таки приличный рак из полипа. Гистологический анализ уже есть. У женщины, между тем, диабет, больные почки и выраженная сердечно-сосудистая недостаточность. Ее полип озлокачествился на конце, и здесь пошли разрастания. В результате образовался своеобразный гриб - ножка доброкачественная, а шляпка раковая. И находится этот гриб довольно глубоко - на расстоянии 12 см от заднего прохода. Вот сюда нужно добраться трубкой ректоскопа, провести через трубку длинные щипцы, перекусить ножку гриба у самого основания, а кровоточащее место прижечь электродом, и придавить тампоном, смоченным в адреналине. Вот это - самый опасный, самый нервный момент. Кровотечение нужно остановить обязательно и незамедлительно. Потом не остановишь. Известны трагические исходы, когда больные после удаления даже небольших полипов из прямой кишки погибали от кровотечения - в прославленных клиниках, в руках знаменитых хирургов. А в моем случае шутки плохи: у пациентки диабет, больное сердце, стоит ей хорошо плюхнуть кровью, и я ее потеряю. Не нужно бы этого делать сегодня - слишком много уже было впечатлений, устал. Уверенность и гусарство исчезли, растворились, и снова что-то екает и подрагивает внутри. Снаружи не видно. Однако же больная с хориным оттенком. Она негодует. Ее готовили к операции (кто знал, что будет комиссия?), делали клизмы, она уже сутки ничего не ест. Ее права ущемлены. Мне только еще одной жалобы не хватало!
Подбираюсь ректоскопом к цели, вывожу весь гриб и перекусываю ножку у самого основания. Хорошо вижу, откуда кровит. И в это время в городе отключают свет!!! И угасает лампочка в трубке ректоскопа, и тьма кромешная. И в этой тьме хлещет кровь - это я знаю, но уже не вижу. Я каменею. Главное, не сдвинуть ректоскоп ни на сантиметр, ни на градус. Другой рукой во тьме проталкиваю тампон и наугад сильно прижимаю. Попал или не попал? Так стоим 25 минут. Наружу ничего не льется. Значит попал. Снимаем больную со стола и бережно укладываем в постель. Теперь лежать, не подыматься. Объясняю ей это несколько раз. Первое напряжение прошло. Но еще не все ясно. Кровотечение может начаться в любой момент. Вводим внутривенно все, что есть под рукой для остановки крови. Проходит несколько часов - все спокойно. Поздно вечером иду домой: опасность уже миновала. Засыпаю во время обеда (или ужина?), едва добираюсь до заветной тахты, и здесь в путаных сновидениях мне представляется какое-то безглазое чудовище, которое все это и организовало: анонимку, комиссию и отключение света.
Свободное копирование
