22 февр. (6.III), 2 ч. ночи. Не спится. Война, как "древо яда" -- выпускает одну неожиданную ветвь за другою. Последняя ветка -- два миллиона русских военнопленных, которых Германия может выпустить на Россию в качестве... Аллах ведает, какой стихии. Я думаю, огромное большинство этих военнопленных не герои, а люди, еще в начале войны и даже до нее решившие -- лучше сдаться, а не воевать. Сознательные изменники долгу, если возможна измена долгу, которого не признаешь. Но есть и герои, подобранные ранеными на полях битвы или увлеченные паникой товарищей. Два-три года, проведенные в плену, в крайне суровой дисциплине, труде и тяжких лишениях, не могли не подействовать на них воспитательно. Кое-чему они научились там, например, немецкому языку, восхищению перед немецкой культурой и презрению к своему русскому варварству. Говорят, будто немцы нарочно распропагандировали русских пленных для будущей революции. Но это едва ли так. Русская революция нужна была немцам в начале войны, после же она для них опасна. И возможно обратное, особенно последний год, если велась пропаганда среди наших пленных, то в смысле презрения к русским бунтарям и возмущения к их озорству. Возможно, говорю, что эта 1 1/2--2-миллионная армия вернувшихся в Россию пленных явится силой, сметающей большевизм, а вместе с ним и русскую революцию. Свои силы немцы не будут тратить для покорения России и для восстановления порядка: они попытаются устроить это нашими же силами. Возьмут Смоленск, Москву, Петроград, пошлют карательные отряды на Волгу, и пожалуй, чего доброго, к Пасхе восстановят у нас монархию -- хотя бы при помощи народного референдума или наскоро собранного учредительного собрания. О нем -- как одном из секретных условий мира -- ходят слухи. А дальше что? Дальше втянут ту же армию в войну с Японией или с Англией и используют славянство для своих немецких целей. Этак проклятая война затянется еще Бог знает на сколько времени. Может и так случиться: в Австро-Германии вспыхнет анархия и немцы будут подавлять ее русскими силами. Сочетаний, как в сложной шахматной партии, сколько угодно. При восстановлении порядка у меня явятся шансы: а) получить работу, б) вернуть хоть частичку дохода и капитала и домов, захваченных "товарищами". Лишь бы прожить как-нибудь. Согласен на нищету, ибо блаженны нищие, привыкшие к нищете! Лишь бы без острых страданий голода и холода. Глядеть на детей, которые "делают экономию" на крохотные кусочки сахара, отдавая из четырех кусочков один или два бабушке, -- тяжело... А скоро сахар останется таким же воспоминанием, как шампанское. Ржаной муки нет, нет картофеля. Доедаем крупу. Один Бог знает, как протянем до лета, а летом что же ждать, кроме нового голода, в вечно голодающей Новгородчине! Разве что немцы подкормят украинским хлебом или сибирским.
Днем. Опять никакой почты, хотя почтовые вагоны ходят. Зашел к Ильтоновым, не раздеваясь в передней, узнать новости. Мир, как говорят в Совете, еще не заключен, но военные действия приостановлены. Большинство Советов С. Н. Р. Д. против мира. Турки выставили неслыханные требования, а именно -- оккупации всего Кавказа. Америка уполномочила Японию отобрать от России все доставленные Америкой военные снаряжения. В Москве 12--15.III (н. с.) соберется съезд Советов и будут решать: воевать или соглашаться на мир. В Пб. "все спокойно". Значит -- смерть, и, в сущности, мы влачим уже посмертное существование. Доживаем в гробу, и черви со всех сторон вгрызаются в наше тело.
Вечер. Через Валдай тащутся автомобили разных типов, изломанные грязные. Четыре из них ночуют на посаде. Шоферы говорят, что верстах в 80 отсюда бесчисленное множество автомобилей завязло в снегу, разбитых, сгоревших, бросившихся в панике от немцев. Остатки XII армии...
Трагедия России скрашивается общемировою. Победит ли когда-нибудь социализм или будет на 600 лет раздавлен, как пророчит Дж. Лондон, -- но в гибели России будущего драматург усмотрел удивительный идеализм тех же большевиков. Назвать их сплошь негодяями и грабителями было бы ошибкой. Они мечтатели, причем опыт решит -- глупого склада или гениального. Они предлагают миру свое откровение, в которое верят до нестерпимости. Маниакальные ли это изобретатели, или в самом деле сама природа сквозь их воспаленные головы выдвигает новый план общества, готовый сменить прежний.
