В заключение хочу рассказать о менее значительных в политическом отношении эпизодах, придуманных Николаевским.
Поражает сочиненный им разговор о составлении Конституции, принятой в декабре 1936 года VIII съездом Советов. «Смотрите внимательно, — якобы сказал Бухарин Николаевскому, — этим пером написана вся новая Конституция — от первого до последнего слова. (Он будто бы вытащил из кармана «вечное» перо и показал его.) Я проделал эту работу один, мне немного помогал только Карлуша. В Париж я смог приехать только потому, что работа эта кончена». Эти сведения — плод фантазии Николаевского. Николай Иванович писал не всю Конституцию, а ее правовую часть. Писал дома, школьной ручкой, с обыкновенным пером, «вечного» пера не любил. В Париж эту ручку Бухарин не возил и показывать Николаевскому не мог, Бухарину не требовалась помощь Карлуши (так многие называли К. Радека, и это Николаевский, оказывается, знал), точно так же, как Радек, член Конституционной комиссии, не нуждался в помощи Бухарина.
Меня привело в изумление, когда я прочла, что Николаевский ввел и меня как действующее лицо своей инсценировки: «Бухарин был явно утомлен, мечтал о многомесячном отпуске, хотел бы поехать к морю. В этот момент к нам подошла его молодая жена… она ждала первого ребенка, тоже нуждалась в отдыхе и явно была довольна, когда муж ее заговорил о море…» Фантазии импровизатора нет границ: многомесячный отпуск мог быть получен только по болезни, а Н. И. собирался в отпуск на Памир. Разговора о море не было, и мечтаний таких быть не могло ни у меня, ни у Николая Ивановича. Я со дня на день ждала ребенка и родила через несколько дней после приезда из Парижа.
Николаевский позволяет себе и такой вымысел:
«…когда мы были в Копенгагене, Бухарин вспомнил, что Троцкий жил относительно недалеко, в Осло, и сказал: — А не поехать ли на денек-другой в Норвегию, чтобы повидать Льва Давыдовича? — И затем добавил: — Конечно, между нами были большие конфликты, но это не мешает мне относиться к нему с большим уважением».
В Копенгагене я не была, но великолепно понимаю, что это очередная выдумка Николаевского. Я уже не говорю о том, что съездить в Осло нельзя было без визы, речь могла идти только о конспиративной поездке, на что Николай Иванович никогда бы не пошел. Кроме того, как мне известно со слов Н. И., в полемических дискуссиях он утратил уважение к Троцкому. Полагаю, что то же можно сказать и о Троцком, который едва ли принял бы Бухарина с распростертыми объятиями.
Свободное копирование
