Я узнала, что он не один, случайно. В феврале 1932 года, через месяц после смерти отца, Н. И. отправил меня в дом отдыха «Молоденово» под Москвой. Наезжал туда и сам; грустные это были встречи. Оба мы были обременены грузом, о котором молчали. Помню, как однажды Н. И. привез с собой трагедии Софокла «Антигона» и «Царь Эдип» и читал мне вслух. Я была смущена тем, что ничего не воспринимала, но заметила, что и Н. И. читал, а думал о чем-то другом, своем. Скоро он прекратил чтение. Я все вспоминала и вспоминала отца; как Н. И. ни старался отвлечь меня, он невольно втягивался в разговор и сам.
Как-то раз, проводив Н. И., я брела в одиночестве по лесной дорожке парка; издали я заметила Яна Эрнестовича Стэна. Он отличался независимым характером; на Сталина смотрел всегда сверху вниз, с высоты своего интеллекта, за что расплатился ранее многих. В гордом облике этого латыша с выразительным умным лицом, сократовским лбом и копной светлых волос было что-то величественное. Ян Эрнестович шел мне навстречу вместе со своей женой Валерией Львовной. Оба молодые, красивые, счастливые, влюбленные. Я позавидовала им, и пронеслась у меня тогда мысль: вот у них-то все так просто, а у меня столько сложностей. Возможно, мне это казалось — у каждого свое… Мы встретились и остановились. Стэн обратил мое внимание на маленькую дачку в глубине леса.
— Узнаете, кто сидит там, возле дачи? — спросил он.
У крыльца сидела в плетеном кресле, обложенная подушками, одетая в шубу и укутанная в плед, как мне показалось, старуха. Я ее не узнала.
— Это Надежда Михайловна Лукина, бывшая жена Бухарина, — сказал Стэн.
Н. И. был женат первым браком еще до революции на своей двоюродной сестре. Надежда Михайловна была немного старше Н. И. Брак их распался в начале 20-х годов. Будучи очень больным человеком — грипп дал серьезное, все прогрессирующее осложнение на позвоночник, — Надежда Михайловна в начале заболевания вынуждена была вести полулежачий образ жизни, а в последнее время все больше была прикована к постели. После нашей женитьбы мы жили вместе с ней, и в тяжкие дни отдавала она нашей семье все тепло своей души, трогательно, с любовью относилась к ребенку.
Она всегда оставалась верным другом Н. И. В период следствия, еще до его ареста, она отослала Сталину свой партийный билет, заявив при этом в письме к нему, что, учитывая характер предъявленных Бухарину обвинений, она предпочитает оставаться вне партии. Надежда Михайловна была арестована в конце апреля 1938 года. Ареста она ждала и говорила мне, что, когда за ней придут, отравится. Во время ареста она приняла яд, но сразу же была направлена в тюремную больницу, где ее удалось спасти. Непонятно, для чего это было сделано. Затем она лежала полутрупом в камере и потом, как я слышала, была расстреляна. В памяти моей живет и поныне ее светлый образ.
Стэн Ян Эрнестович (1899–1937) — член партии с 1914 г., участник Октябрьской революции и Гражданской войны. Известный философ. Был на ответственной партийной работе: зав. сектором пропаганды агитпропа Коминтерна, зам. зав. агитпропа ЦК ВКП(б). Избирался членом Центральной Контрольной комиссии. Работал заместителем директора Института Маркса и Энгельса. Его независимый характер проявлялся и в том, что он позволял себе публично спорить со Сталиным, защищать Бухарина. (См.: Сталин И. Вопросы ленинизма. М.: Партиздат, 1933. С. 417.) В 1932 г. исключен из партии в связи с платформой Рютина («знал, не донес»), в 1934-м — восстановлен. В 1936 г. арестован и в 1937-м расстрелян. Посмертно реабилитирован.