8 августа.
Сегодня немецкая «Deutsche Ukraine Zeitung» принесла мне хоть одну радостную весть. Газета, конечно, не хотела доставлять мне удовольствие, это получилось как-то нечаянно, проворонили. В сообщении от 6 августа среди других, не радующих, было следующее: «...и сегодня враг под Ржевом, во взаимодействии с сильными бронетанковыми частями, продолжал свои наступательные действия, расширяя их на соседние участки фронта. Сильные бои продолжаются». В начале советского наступления под Харьковом сообщения были точно такие же.
Партизанское движение доходит, наконец, и до нас. Из восточных областей оно проникло на Полесье, оттуда — во все стороны: в Беловежских лесах — партизаны, они начинают действовать и в непосредственной близости от Кременца. Шестого с маслозавода выехала машина, нагруженная маслом (предназначенным, конечно, не для нас грешных), в Дубно. Выехать — то выехала, да в Дубно не доехала...
В городе ожидается еврейский погром. Все данные говорят за то, что он должен произойти в ближайшее время. В городе имеется 6 грузовиков, принадлежащих гебитскомиссару. На них устроили высокие загородки из досок. В городе опять появилось гестапо; они одолжили на предприятиях около сотни заступов и лопат.
Ясно?
Вечером.
Объявлено что-то вроде осадного положения. Ходить можно только до шести.
Днем был в городе. По нашей главной улице Широкой — Риттерштрассе ходить нельзя, там масса милиции. Они стреляют, если в гетто кто-нибудь выглянет в окно или появится на улице... По некоторым сведениям, утром вывезли около тысячи пятисот человек — врачей, инженеров, ремесленников. По-видимому, вывезли тех, кого не будут расстреливать. Говорят, в гетто есть оружие, оттуда отстреливались, даже будто бы убили жандарма. Жаль, что только одного.
Стрельба, замолкшая днем, сейчас опять усилилась. Что будет ночью?
Эта сволочь имеет наглость называть себя христианами, у них даже на поясной пряжке надпись «Gott mit uns» — «С нами Бог». Если он есть , то хорош же бог, который смотрит на все это спокойно.
Слышен пулемет. Что должны чувствовать люди, обреченные на смерть, забившиеся по углам своих домов? Жуткая тишина. Ясно доносятся пощелкивание револьверов, короткие пулеметные очереди и тяжелые удары шуцмановских винтовок. Предстоит тяжелая ночь. Если они решили защищаться, это может продолжаться и целую неделю: попробуй повытаскивай их из всех погребов в этом грязном, в закоулках, квартале.
Тетрадь кладу под подушку, буду писать ночью, не хочу пропускать ничего.
Может быть, когда — нибудь и мои записки послужат уликой на суде над этими извергами и над их вождем Гитлером — «освободителем».
Свободное копирование
