Года через два из первых habitués кружка остались верными субботам Ростопчиной очень немногие. Пришли даже и такие субботы, когда зажигались свечи и сгорали, не осветив ни одной посторонней физиономии. Вследствие этого была допущена всякая смесь: Юрий Никитич Бартенев, всю жизнь корчивший шута и говоривший особым шутовским языком, дававший всем прозвища (Ростопчину он называл "Лапка"), человек неглупый, но скучный и неприятный.
Уставший скиталец по белу свету, библиоман, англоман, друг поэтов и артистов всего мира, Сергей Александрович Соболевский, который умел составить себе литературное имя еще в двадцатых годах этого столетия, близкий дружбою и кутежами с Пушкиным, который любил его преимущественно за неистощимое остроумие, живые экспромты, щеголявшие оригинальными рифмами, неизменную веселость и готовность кутить и играть в карты когда угодно. Когда совершилось назначение Грибоедова министром-посланником в Персию (1828 г.) он предложил совместную с собою службу двум приятелям: Мальцову и Соболевскому. Мальцев согласился и уехал с Грибоедовым, а впоследствии, в критическую минуту знаменитого автора "Горе о ума", остался единственным русским, который, на 36 человек, составлявших наше посольство в Тегеране (считая тут же и прислугу), уцелел и воротился в Петербург.
А Соболевский (обладавший значительными денежными средствами, полученными от богатого отца его, помещика Соймонова, и еще более богатой матери, купчихи, (Карской), отправился странствовать по Европе. Он жил в Италии, Франции, Испании, Англии. Везде сближался с самым интеллигентным народом. В Риме близко сошелся с Мицкевичем (которого знал еще в Петербурге) и с другом его, гр. Генрихом Ржевуским, впоследствии известным автором "Listopada" и "Pamiètnikow Soplicy", а тогда просто милым собеседником и бесподобным рассказчиком всего им виденного, а видел он очень много. Эти-то чудесные рассказы и настроили Мицкевича, что ни день, убеждать друга взяться за перо, сесть и написать что знает и помнит. Ржевуский сел и стал писать, но писал не мудро, сначала сильно исправляемый друзьями, более всего Мицкевичем, потом один.
Подошедший 1830-й год изменил отношения трех приятелей. Ляхи стали хитрить, не вполне высказываться, особенно Ржевуский; Мицкевич держался проще. Он открыл Соболевскому, что его зовут соотчичи в край воодушевлять их своими песнями; что ему сильно не хочется, так как он не разделяет их взглядов на революцию, однако... ехать все-таки придется. Потом стал готовиться в путь, но был так не ловок и не опытен в этом деле, до такой степени требовал няньки, что Соболевский решил помочь его беде,-- разменял ему деньги, выправил паспорт, купил необходимые в дороге вещи и посадил поэта в мальпост, но Мицкевич, по прибытии на место (куда именно -- неизвестно) нашел, что играть роль одушевителя воинов поздно: воины бежали в нестройных толпах в Европу {Слышал от самого Соболевского. H. B.}. Мицкевич застрял на некоторое время в имении старого приятеля Грабовского, недалеко от Познани, и тут задумал свою знаменитую поэму "Пан Тадеуш"...
О переезде его потом в Париж и тамошней жизни я говорю довольно подробно в предисловии к переводу моему этой поэмы на русский язык.
Свободное копирование
