События в 1933 году в деревне осложнялись тем, что, во-первых, год оказался не урожайным. Была сильная засуха, и посеянные хлеба совершенно не уродили, крестьяне остались без хлеба. Многие были вынуждены бросать сельскую жизнь и уезжать в город и другие места, где можно было заработать себе на пропитание и прокормить семью.
Уехали все три брата моего отца. Иван и Алексей в Барабинск, а Прокопий на железную дорогу на разъезд Труновск. Уехали также двоюродные братья: Петро в Барабинск, а Костя в Труновск.
Остались мы одни в деревне, ехать нам было некуда. У нас не было лошади, а крестьянин без лошади, не крестьянин. Но что поделаешь, где ее взять, купить у родителей больше не было возможности. Мы жили своим подсобным хозяйством, огородом, корова давала молоко, иногда излишки продавали, покупали хлеб. Отец в летнее время сидел с девчонками, а мы с мамой работали. В поле косили сено, заготавливали на зиму своей корове.
На сенокос ходили пешком и возвращались оттуда также пешком. Расстояние до нашего покоса было четыре километра. Косили вручную косой. Я еще не косил, только помогал маме сгребать сено ручными деревянными граблями и складывать сено в копны.
Однажды, мы с мамой возвращались домой, и неожиданно встретили нашего отца, он ехал к нам навстречу на лошади. Мы так обрадовались, что отец нас встречает. Мы в тот день здорово поработали и сильно устали, что еле плелись домой. Мы с мамой не могли представить, откуда у отца появилась лошадь, но он нам рассказал, когда мы сели на подводу и поехали домой.
Оказывается, эта лошадь уже два дня паслась около нашей деревни. Ее видели односельчане. Лошадь неизвестная, чья и откуда появилась, никто не знает. Моему отцу посоветовали, пока не найдется хозяин, взять ее себе и поработать по своему хозяйству, хотя бы сено, что заготовили, перевести домой. Люди понимали состояние моих родителей.
Отец послушался доброго совета, кого-то послал или сам поймал. Привел домой. У нас вся сбруя и бричка была. Вот он запряг ее и поехал к нам на покос. Лошадь была справная и видная. Когда нам отец рассказал, мы очень обрадовались, что теперь мы кое-что можем сделать. Особенно был рад я, что пешком не будем ходить, а будем ездить на лошади. Не успели мы приехать, как вечером отцу пришлось выходить в ночь, сторожить лошадей.
Всех лошадей крестьяне в деревне сводили в один табун и по два человека их ночью пасли и охраняли.
Как раз очередь охранять пришла нашему соседу, а, поскольку, у нас появилась лошадь, то ее нужно ввести в общий табун и отцу пришлось в ту ночь пасти вместе с двоюродным братом Николаем. Лошади паслись за огородами, задами, а дальше проходила березовая роща, за ней Костылевское озеро.
Ночь была лунная. Иногда проходили небольшие тучки, закрывали луну, но в основном было светло. Лошади разбрелись по полю. Кругом рос большой высокий бурьян, а среди него пырей, очень съедобный. Лошади эту траву любят. Отец мой говорит:
-Николай, иди, собирай лошадей в кучу, кто-нибудь еще надумает ехать в Барабинск.
У нас люди часто ездили в Барабинск на базар.
День был как раз базарный и, действительно, только Николай ушел и стал сгонять лошадей в кучу, как из проулка появились два человека, и пошли в сторону табуна и шли туда, где находился мой отец. Когда они не дошли метров 200-300, отец их стал окрикивать:
-Кто идет? - но они молча продолжали приближаться. Луна то выйдет из-за тучи, то спрячется, и отцу было трудно рассмотреть их лица.
Когда он понял, что дело принимает другой оборот, что люди идут не с хорошим намерением, он стал кричать и просить о помощи:
-Караул, убивают!
Мама спала дома на русской печке, сразу услышала, не раздумывая, выскочила на улицу и стала стучать в окно бабушке и кричать, что убивают Андрея.
Тут выскочил дядя Алеша и крикнул:
-Бежим!
Неизвестные сразу бросились в сторону рощи и убежали. Поднялся народ. Пришли мужики к табуну, усилили охрану. Не прошло тридцати минут, как отчетливо было слышно, что из рощи выехала телега и направилась в сторону запада. Стук колес ночью слышен хорошо.
Утром, когда отец вернулся с ночной, он отказался от этой лошади. Ее увели туда, где взяли, а через день этой лошади не стало, и больше она не появлялась.
Мы с мамой продолжали ходить пешком, заготавливать сено, собирать ягоды. Сено было заготовлено, нужно было его вывозить.
Мама пошла к Степану Васильевичу, жил в нашей деревне австриец, бывший пленный с первой мировой войны, который остался в России и женился на нашей деревенской девушке. У них была дочка Тоня. Он пообещал нам дать свою лошадь вывести сено с поля, а за это я ему должен был отработать месяц на посевной в августе.
У нас в Сибири в это время сеяли озимую рожь. Вот я должен помогать Степану Васильевичу, пахать и боронить. Мы на его лошади вывезли все сено, а я весь август отрабатывал.
Работали от темна, до темна. Отдыхали только в воскресенье. Мужик он был строгий, меня он не обижал, работой моей был довольный. В последствии пришлось жить по соседству. Относился ко мне всегда с уважением.
Степан Васильевич человек был начитанный, всегда выписывал газеты и был в курсе всех событий внутренней и международной жизни. В колхоз не вступил. Жена и дочка работали в колхозе, а он работал на разъезде Труновск, лесником. Дожил до глубокой старости, умер после войны, где-то в пятидесятых годах.
Мои родители не хотели мириться со своей участью, не мог жить крестьянин без коня. Наскребли немного денег и решили купить себе лошадь. В ту пору в деревне продавали коня, вот отец и решил его взять. Лошадь была не плохая, вороной масти, мерин. Сколько за него они отдали, я не знаю. Дело было под осень 1933 года.
