Воскресный день. Отец дьякон кадил храм перед началом Литургии.
— Отец Владимир, как сынок? — спросили его.
— Безнадежен, — был ответ.
Люди видели, что из глаз дьякона ручьем потекли слезы. После обедни все прихожане остались на молебен святому великомученику Пантелеймону, заказанный специально о здравии младенца Николая. Читали весь акафист святому, многие опустились на колени.
Навещать меня в больницу пришла свекровь. Я вынесла в коридор на подушечке чуть живого Коленьку. Он не шевелился, но еле заметно еще дышал.
— Не плачь, — сказала свекровь, — сегодня будет молебен святому великомученику Пантелеймону, он поможет.
Бабушка поспешила в храм, а я продолжала, как и в предыдущие дни, вливать из чайной ложечки в ротик ребенка то раствор, то молоко. Обычно — судорожное движение, и все вылетало назад. Но в это воскресенье рвоты не было, стало быть, жидкость в ребенке? Куда ж она девается? И вдруг малыш начал мочиться. «Значит, что-то через его кишечник стало проходить? Вот чудо-то! — думала я и продолжала кормить. — А вот и пеленка грязная! Значит, желудочек его стал принимать пищу! Слава Тебе, Господи!».
Утром в понедельник на обходе — оба врача.
— Ну, как? Все по-прежнему? — спросила старуха.
— Нет, не по-прежнему, — сказала я, — он начал мочиться и сходил зеленью.
Врачи удивленно переглянулись.
— Но он должен был умереть! Что же, он хочет жить? — заволновалась старая.
— Всякий хочет жить, — просияла Ольга Николаевна.
— Нет, чудес на свете не бывает, — твердила упрямая старушка.
— Вот видите — бывают! — радовалась Ольга Николаевна. — Давайте его спасать!
И врачи решили взять у меня из вены кровь и влить ее больному Коленьке.
Свободное копирование
