Мы много ходили.
Он велел мне креститься на церковь Козьмы и Демьяна на б. Кирочной. В моем детстве я видела как-то в садике у этой церкви расцветший цветок красно-розового шиповника. Еще там был памятник — будто птица?.. Теперь церкви этой нет. Другая церковь была близко от его улицы, на Бассейной, здание существует, но без церкви.
Помню, весна двигалась быстро, рано стало зеленеть. Он сказал мне: «Вот видите, Юг вас услышал и идет вам навстречу».
Ему еще нравился Данте Габриэле Россетти (с его ранних лет).
Я знала все его критические статьи из «Аполлона». Я спрашивала его мнения, не изменились ли с годами?
Он часто говорил о Чуковском как об интересном собеседнике.
Помню смешное: «Мне достаточно вас одной для моего счастья. Если бы мы были в Абиссинии, я бы только хотел еще К. Чуковского — для разговора». Рассказал, что, когда он был в Англии, встречался там с К. Набоковым. Тот вспоминал: в России у меня было только два друга — К. И. Чуковский и покойный Н. Ф. Арбенин. — «У Арбенина хорошенькая дочка». — Набоков, равнодушно: «Да, какие-то дети были». К. Набоков занимал тогда какой-то пост в Лондоне (он — дядя писателя Набокова).
Его любимая героиня Шекспира — Порция. Он восхищался ее скромностью. (Странно, конечно, все мы хотим быть не тем, что нам дано! Могущественная красавица Порция выбирает Бассанио за его красоту. Больше ничем особенно Бассанио не примечателен.) Другая его любимица — Дездемона.
У него было благоговейное отношение к Гёте, Я тоже любила Гёте, как совсем «своего». Первые стихи, которые я помню (лет 3-х) — «Kennst du das Land…». Я даже свое что-то присочиняла, об Италии… Еще в детстве.
Но еще больше (уже с детства) меня пленяла Греция. Мы говорили о Греции. Илиада, мифология. Больше всего хотелось в Грецию:
И мы станем одни вдвоем
В этот тихий вечерний час,
И богиня с длинным копьем
Повенчает, для Славы, нас .
У него была верная любовь к Абиссинии, а из новых невиданных краев ему очень хотелось побывать на Яве. Привлекал яванский театр теней. В детстве ему нравились книги путешествий и рыцарские эпохи, а также 17-й в. Любил он и Майн Рида.
Разговор о возрасте. Он считал, что каждый человек имеет свой, коренной и иногда вечный, возраст.
Так, у Ахматовой был возраст 15, перешедший в 30.
У Ани — 9 лет. У меня тоже 15, перешедший в 18.
У него самого — 13 лет.
«А Мишеньке (Кузмину) — 3 года! Как он с детским интересом говорит с тетушками о варке и сортах варений!»
Вспоминая детство, все, что у него в стихах. Любимая рыжая собака.
Но надо вспомнить «вокруг» «Заблудившегося трамвая», с которым он явился за мной в театр.
О нем говорилось всегда очень много, как о заядлом Дон Жуане.
Рассказывали о флирте с «рыженькой» поэтессой (Одоевцевой), но фамилии не говорили. Я с конца 1919 г. попала «обедать» в Дом литераторов, на Бассейной. Там кишело сплетнями.
К чему я особенно ревновала, это к стихам к Т. В. Адамович:
Но мне, увы, неведомы слова,
Землетрясенья, громы, водопады,
Чтобы по смерти ты была жива,
Как юноши и девушки Эллады.
Свободное копирование
