12 мая 1926 года, Качалкино
Даже неловко приступать к дневнику, так редко я им занимаюсь!!! А ведь следовало бы и было бы о чем здесь призадуматься. Работа притупляет интерес ко всему, делает вьючной клячей. Нет, решительно следует изменить режим, потому что уже и интерес к самой работе пропадает, и отдых получается какой-то несуразный.
Надо же оглядываться назад и смотреть немного вперед, а то будет поздно и со здоровьем, и с Танюшкой. Эта особенно начинает беспокоить. Последние дни обнаружили положение. Ее характер дает себя знать после продолжительного общения с другими, особенно более старшими ребятами. С неделю уж она часто пропадает с ними на дворе и после этого стремится к вечеру еще куда-либо забраться или нипочем не идет домой, когда уже следует идти. Никакие слова не действуют. Когда не пускают, начинает кричать, колотить руками мамку, ругаться 'дурой'. Когда запираешь дверь, скандал усиливается. Вчера запер ее на балконе - чуть не выбила стекло в двери кулачками. Хвалилась, что в 'ватере темном' ее не удержишь, она, мол, отопрет дверь. Дал возможность ей убедиться, что, если я запру ее там снаружи, ей уже не отпереть, подержал минут пять взаперти, и это ее не испугало. После балкона обругала уже обоих 'дураками' (это, конечно, заимствовано от более старших). Наконец вчера вечером как будто договорились. Условились, что она поступала нехорошо, что она будет слушаться маму, не будет капризничать. Если мама что-нибудь запретит, то она, справившись, почему ей то или иное запрещается, и получивши вновь подтверждение запрета, спросит маму, чем ей заняться взамен запрещенного. Сегодня все хорошо шло до вечера. К вечеру, встретившись с большой компанией ребят в нашем огороде, не пошла обедать, а затем забралась подальше. Когда уже темнело, мама пошла ее искать. На зов ее домой идти отказалась. Встретив меня, заявила, что идет к Глебу (Гамазину), причем руки были в грязи, шубенка тоже, в руках грязные внутри и снаружи галоши, башмаки все в грязи. Пришлось взять на руки и силком утащить домой брыкающуюся. Повалявшись на полу, пошла снова к Глебу без галош (галоши я отобрал). Я не удерживал, но заявил, что ночевать я ее домой не пущу. Это не испугало Танюшу. По дороге, встретив Екатерину Васильевну Еленевскую, пыталась найти у той сочувствия, заявив, что она идет к Глебу. Несмотря на высказанное той удивление такому позднему путешествию, она его продолжала без разбора, шлепая ботинками по лужам грязи.
Там как будто не пустили (у Глеба) или также удивились ее намерениям, и я застал ее стоящей в грязи у двери и ведущей переговоры с Тимофеем Игнатьевичем (отцом Глеба). Тогда возник проект идти в клуб на спектакль, на который будто бы собирался Глеб, но почему-то для этого надо было надеть галоши (видно, неприятное ощущение мокрых ног это подсказало). Я снова пригрозил, что ночевать не пущу, на что она отвечала: 'Надену галоши и пойду на спектакль. Я иду за галошами, а не зить (жить) у вас'. Но так как я ей по приходе домой галош не дал, она стала требовать их у мамки. Чтобы подействовать на нее, начала дубасить ее 'кулачищами', шайкой, а потом и доской (правда, больше для 'острастки', так как стучала доской все-таки не изо всей силы, очевидно, стараясь не ушибить). Когда я первый раз волок ее домой, она на меня замахивалась ножиком, которым играла с ребятами и который был у нее в руках (нож, баульчик и галоши). Тоже, видимо, думала испугать. Дал ей два здоровых шлепка (по попке, которая долго оставалась румяной и тогда, когда она разделась, чтобы купаться в ванной). Заявил, что она завтра гулять совсем не пойдет в наказание за ослушание, а когда стала драться, прибавил ей еще день без гуляния. Мамка в слезы, Танюшка грязными руками не дает ей закрывать лицо, просит ее раздеть. 'Если будешь за мной ухаживать, то...' (неизвестно, что последует, не договорила). А поскольку галоши без следа пропали (мной были спрятаны), то она, беспокоясь о завтрашней прогулке к Глебу (что не удалось сделать сегодня), стала просить мамку купить ей галоши, чтобы пойти в них завтра к Глебу. Со мной сношения были прерваны. Только раз бросила в мою сторону угрюмую реплику: 'Сидит на кресле да смотрит на меня'. Выкупавшись и принимаясь не раз плакать по поводу отсутствия галош, быстро заснула.
До расстроилась и наговорила глупостей, виня и меня в том, что я способствовал ее безволию (будто ее материальная зависимость от меня сделала ее слабовольной). У меня настроение более чем кислое. На спектакль не пошел (хотя собирался), музыка не слушалась (по радио). Решил эти происшествия записать для истории, и надо еще собраться наверстать пропущенное и посмотреть, как будет Танек реагировать на мои попытки ее исправления. Твердо решил на этот раз выдержать и гулять ее два дня не пускать, чтобы хорошо запомнила, что ослушание невыгодно и связано с лишениями. Может быть, таким путем начнет обуздывать свои горячие и быстро возникающие проекты.
Свободное копирование
