Один раз, это было 30 сентября, управившись со всеми делами к десяти часам утра, она стала собираться по ягоды и, по своему обыкновению, пела, но на этот раз почему-то очень возбужденно. Было пасмурно, и чувствовалась изморось с осадками. Я просил ее не ходить, время уже позднее — одиннадцать часов, и погода ненадежная — вот-вот снег сорвется, и мороз возможен, и в тайге можно будет заблудиться в такую погоду. Но она сказала, что пойдет не одна, а с Надей, и не заблудится в тайге, и все же, на всякий случай, взяла спички в карман. Говоря всё это, она улыбалась мне, стоя на коленях и завязывая свою походную сумку. Пришла Надя. Я стал и Надю упрашивать, чтобы не ходили: вот-вот пойдет снег или дождь, и где я буду вас тогда искать ночью, по незнакомым мне болотистым клюквенным, местам.
— А я вот при Наде говорю, что бы со мной ни случилось, ты меня никогда не ищи,— сказала Елизавета Лаврентьевна.
И всё же они сговорились идти. Надя пошла за ведрами, а Елизавета Лаврентьевна, немного погодя, пошла за Надей. Я опять стал упрашивать не ходить, но она с доброй улыбкой сказала, что идет с Надей и ничего не случится.
И они пошли, а я занялся уборкой огородных остатков. Вечером уже темнело, идет Надя мимо меня по переулку и спрашивает: — А мама еще не пришла?
— А ты разве не пошла с ней? — тревожно спросил я,
— Нет, она одна пошла, а я осталась. Ну она, наверно, кого-нибудь с собой взяла,— сказала, успокаивая, Надя.
— Ну, тогда пойдем искать,— сказал я.
Ветер поднимается, темнеет, а я не знаю, куда они собирались и где раньше ходили.
— Да она с какой-нибудь старушкой пошла. Придет, это ж мама, она всё везде знает и ничего не боится,— успокаивала меня Надя. Но тут же сорвался снежный ураган, завьюжило так, что ничего на солнышке даже не видно. Кругом окутала тьма, так что и соседнего дома не стало видно.
Я промучился всю ночь, очень тяжело на душе было. Утром рано всё стихло и выпал снег, до десяти градусов мороза. Я пошел и заявил в сельсовет, и все охотно откликнулись искать. Пошли охотники и народ, но нигде ничего не нашли, никаких следов и признаков человека. Так проискали обществом целую неделю. Ничего уже не нашли.
Когда охотники стали расходиться по своим таежным избушкам, я просил смотреть, но все возвращались, ничего не обнаружив.
По ее необыкновенному веселому состоянию, и особенно в два последних месяца, мне стало думаться, что, может быть, она заболела и, вместо ягод, подалась еще куда-нибудь.
Надя уехала в Ялту.
Свободное копирование
