Прощай, 833 школа!

 В общем - как там что было - сейчас плохо помню. Поэтому восстанавливаю картину со слов матери и по «косвенным уликам».

Начался 7 класс. Учиться не хотелось еще сильнее, чем в 6 классе. Осень была в самом разгаре ─ стояла «золотейшая» пора. На улице было тихо и тепло. Кровь бурлила в жилах. Тянуло на подвиги ─ усидеть на месте было невозможно. Какой был урок ─ не помню. Просто по какой-то причине из класса ушла училка. Оставшись без надзирателя, мы разошлись не на шутку, особенно я, и что-то такое ляпнул Вовке Пудю, что он взбеленился не на шутку и пообещал меня прикончить. Естественно, я стал спасаться бегством. Сначала мы носились по классу, потом, поняв, что в классе он меня поймает, я вылетел в рекреацию. Вовка ─ за мной!. Поносившись по этажу, я понял, что спасение ─ в дальнем бегстве, поскольку я едва уворачиваюсь от его кулаков. И ─ рванул по лестнице на первый этаж. Может я хотел выскочить на улицу, может пробежать в соседний корпус и спрятаться где-то там ─ не знаю. Короче ─ я проскочил в три прыжка лестницу, пролетел двери и стал поворачивать направо в зал первого этажа. И тут на скользком полу зала, крытого метлахской плиткой, меня стало сносить влево. Один-два шага и я, потеряв равновесие, опрокинулся на левый бок. На мою беду именно на этом месте стояла колонна стоечно-балочной конструкции школы. Я рухнул левой стороной прямо на нее, точнее левой стороной головы.

Толком плохо помню ─ удар, скорее хлопок в голове... Я лежу, надо мной рожа Пудя, нянечки с первого этажа, которая охраняла нашу одежду в гардеробе, еще кого-то... Выражения у всех как бы сказать? ─ похоронные. Я протягиваю руку к ушибленной голове и вмазываюсь во что-то липкое и теплое... Подношу к лицу... Кровь...

─ Кровь, говорю я и чувствую, что пол подо мной куда-то уплывает. Мне не страшно, просто уплывает и все. Потом, помню подбежала врачиха из медпункта, меня увели (я сам дошел), перевязали голову. Я уже успокоился, собрался с духом. Что интересно ─ голова не болела, место удара саднило немного, как саднила, например, ободранная коленка или нога. Это было привычно для меня, поэтому не волновало. Меня все спрашивали ─ болит ли голова у меня, кружится ли, тошнит ли? Я отвечал отрицательно и это не было бравадой ─ голова действительно не болела и не кружилась. Потом я понял ─ медсестра хотела понять ─ есть ли у меня сотрясение мозга или нет? Куда там ─ коли нет мозгов, сотрясение мозга невозможно. Это правило, за свою жизнь, я имел возможность неоднократно проверить, правда, теперь, слава Богу, на чужих поступках.

Учителя, посовещавшись, решили меня все-таки отправить в детскую поликлинику для точного установления диагноза. Меня отправили ПЕШКОМ! под конвоем пионервожатой. Другого свободного воспитателя в тот момент в школе не нашлось. Слава Богу, что моя голова крепка как кость. Если бы у меня хоть чуть-чуть было бы сотрясение мозга, то поход в поликлинику я бы запомнил на всю жизнь. А так ─ он практически  стерся из моей памяти. Помню, что сидел в каком-то пустом светлом коридоре с высокими узкими окнами, что мне задавали те же самые вопросы, что мне заново перевязали голову, и что сказали пойти домой, лечь и стараться поменьше ходить ближайшие три дня. После чего отпустили домой ОДНОГО. А идти там было, даже для моего юного возраста, около получаса. Пионервожатая, конечно, меня не дождалась. У нее, наверное, были очень важные дела. Какой был ей интерес опять конвоировать ученика с пробитой башкой. Хер с ним ─ сам дойдет. Сумел башку пробить ─ сумеет и дойти. Я ─ пошел. И ─ дошел. Поэтому до сих пор жив, что умею в нужный момент собрать волю в кулак и все посвятить какой-то определенной цели. Потом может быть релакс, психоз, истерика и проч. Но в  момент опасности, весь мой организм подчинен одной цели ─ выжить. И я ─ выживаю.

Придя домой, памятуя совет врача ходить поменьше, я лег на кровать и не нашел ничего лучшего, как начать читать книжку Альфонса Доде «Тартарен из Тараскона». Читать-то в таких случаях не рекомендуется совсем, тем более такие, достаточно веселые книги, над которыми начинаешь смеяться, и каждое «ха-ха» приносит жгучую боль в ране. Зато на душе становится как-то веселее. Вот и не знаешь, что лучше ─ веселье с болью или тоска без боли.

Потом с работы принеслась мать, начала вопить, плакать, опять вопить, опять плакать. Целовала, обнимала свое дурацкое чадо. Кому-то грозила, опять плакала. В общем ─ дурдом. Пыталась отнять у меня книгу, но я упорно сопротивлялся и продолжал читать.

Потом началась мучительная неделя. Мама решила проверить мою голову как следует. Мы обошли несколько поликлиник, меня осматривали разные врачи, делали рентген, но ничего, кроме разрыва кожи не нашли ─ ни сотрясения мозга, ни трещины в черепе. Ничего! Через две недели я был совершенно здоров, за исключением повязки, которую меня заставили носить около месяца ─ пока рана хорошенько не зажила. На этом можно было бы и закончить мой рассказ, но получается так что это было только начало. Дальнейшие события привели к неожиданным последствиям, о которых я даже не помышлял.

А пока ─ пара слов в тему советской бесплатной медицины. Хорошо, что она была, но лучше бы ─ пусть ее не было. Да, я понимаю, платить бобло ни хочет никто. Но, с другой стороны,─ моя любимая детская поликлиника, где мне в 7 лет тащили зуб так, что две медсестры держали меня за плечи. Я орал, как кот на кастрации, и с той поры вот уже 40 с лихуем лет боюсь зубных врачей конкретно и бесповоротно. Или ─ описываемый случай, когда мальчика с подозрением на сотрясение мозга и трещину в черепе, ОДНОГО! отправили домой в хрен знает какую даль даже не подумав о том ─ а дойдет! Или нет! А ─ по хрену мороз ─ не наше дело ─ башку замотали, рану обработали, а остальное - не нашего ума дело. Через два года в той же самой поликлинике, старая сука-врачишка не заметит у меня острого аппендицита и доведет меня до края могилы. И спасет меня только одно ─ молодость и бычье здоровье. Был бы старше ─ сдох бы.

Ну вот ─ рана уже почти зажила, И моя райская жизнь заканчивалась ─ надо было готовиться идти в школу. Все дни моей болезни мать не надоедала мне уроками, поскольку у меня было «сотрясение мозга» и напрягаться мне было нельзя. Лафа! Но всякая лафа рано или поздно заканчивается. Я стал грустить и ныть, что надо опять идти в школу, а там меня снова побьют и снова голову разобьют и проч. и проч... Я желал любой ценой разжалобить мать, чтобы оттянуть неприятное для меня возвращение за парту. Но мое нытье повернуло ее совсем в другую сторону.

И так напереживавшись из-за моей травмы, мать со всеми этими заботами окончательно потеряла разум. Представление о том, что этот ужас может для нее скоро повториться пугало и страшило ее, заставляя принимать контрмеры. И она приняла. Во-первых, она стала искать виноватого в том, что я разбил себе башку. Я был сразу снят со счетов. Ну как же ─ любимый сынок, он же ─ жертва. Правда, я был жертвой собственной глупости, задиристости и нахальства. Но ─ как можно! Такие слова про сынулечку-роднулечку. Надо найти виновного и примерно наказать. В виновные просился Вовка Пудь ─ ведь он гнал меня и хотел побить, но такая мелкая жертва для мамки была неинтересна. Ну, отругает она его, ну извинится он, его родители извинятся, к тому же мы дружили и я к нему претензий не имел. Подумаешь ─ бежал за мной. Я тоже много за кем гонялся. Детство!

Мать определила ─ виновата ─ школа! Надо брать по-крупному! Нет не училка, которая смоталась из класса, а вся школа целиком. Школа, которая не могла защитить ее чадо от травмы. Школа, где учитель не может усмотреть за учениками и они убегают, дерутся и травмируют друг друга. Школа, где никто не может остановить расшалившихся учеников. Школа! Вот ─ главный виновник. Солидный враг. С таким и побороться интересно.

И началось ─ в школу, после окончания болезни, меня не пустили. Взамен этого мать написала в РОНО (Районный Отдел Народного Образования) заявление, что не может доверять своего ребенка такой школе, где дети находятся без присмотра старших и разбивают сами себе головы. Прецедент! Ее пытались увещевать. Она очернила целую школу! Случай уникальный и очень неприятный для системы с целом. На учителей жаловались, но на целую школу ─ никогда. Но ничего не получалась ─ мать стояла на своем ─ не доверяю ребенка школе! Боюсь!. Время шло. РОНО заседало А я сидел дома здоровый и веселый. Никаких уроков, никаких заданий! Мне повезло, чего не скажешь о матери. Ей пришлось пройти столько инстанций, обить столько порогов, прежде чем дело разрешилось и меня перевели в 831 школу. Как она разошлась с РОНО ─ не знаю. То ли меня перевели и ее заявление исчезло. То ли, училке сделали выговор и меня перевели. Не знаю ─ в то время меня это не интересовало. Моя задача была подольше просидеть дома без школы. Задачу свою я выполнил, но какова цена. Теперь школа была в два раза дальше от дома ─ раз, мне приходилось переходить улицу Народного Ополчения ─ два, в третьих ─ там меня никто не знал и мне пришлось бы вливаться в новый коллектив чужаком. А четвертое ─ это «хвост», который теперь тянулся за мной из 833 школы. Хвост скандалиста, ябедника и вообще ─ говнюка. Поэтому мое появление в 831 школе учителя встретили безрадостно. Каждый из них боялся, что история, которая случилась со мной в 833 школе, повторится здесь. А кому нужны лишние скандалы. Поэтому со стороны учителей я встретил сильное неприятие. Меня драли, как сидорову козу. За любую провинность ─ замечание, мать в школу. За невыученные уроки ─ сразу двойку и т.д. Вот так ─ за халявный отпуск мне пришлось расплачиваться сторицей.