Сперва мама жила у деверя Лаврея Степановича, в июле, а когда немцы сожгли и школу, прикрыв кирпичные стены оставшегося дома перебралась в родную хатёнку. Жила почти хорошо. Осталась чудом жива кормилица коровка. При наступлении корову ранило. Пуля прошла низом вдоль брюшины и когда немцы вздумали реквизировать её у нас, у неё был большой незаживающий шрам. Вид непривлекательный, шрам ещё гноился. Это спасло от неминуемого голода, а когда корова с молоком, это жизнь.
Во время войны и уже после её, к матери дважды наведывались грабители. Выбирали всё для них, составляющее ценность. Избивали. Грозились разделаться. Мама, в испуге, и не желая умереть, сказала, грабителям: "Свяжите нас (она в этот раз была с сыном Илюшей). Этот призыв к милосердию возымел силу. Они были связаны и оставлены в связанном виде. Грабителем была шайка во главе с Ткачёвым Николаем. Николай вырастал в нашей деревне. Дома наши были рядом. Николай был призван в армию. Каким-то образом через некоторое время, появился с офицерскими погонами на плечах и орденами на груди. Видимо был дезертир. При аресте был застрелен милицией и родным не был отдан для захоронения.
Когда я приехал из Колымы, и, немного очухался, ушёл работать на Болоховские шахты. Позже, работая на Липковских шахтах, мать в это время преследовали, хотя она работала в колхозе с момента организации колхоза. В 1958 году у матери отобрали приусадебный участок. Как говорили в то время, "отрезали огород по пятки". Вот такие были порядки. Я проживал вместе с матерью. Проведя такое безобразие со старой женщиной, местная власть хотела, видимо, хотя, прямо не говорили, привлечь меня работать в колхозе. Естественно я работать в колхозе "за колышки" не пошёл. Каково было тяжело маме быть отлученной от последнего клочка земли? Животину на выгон также - ни на шаг.
Это же нарушение самых элементарных прав живого человека!
