Новая школа № 833

 В пятый класс я пошел в школу № 833, которая находилась на нашей стороне улицы Народного Ополчения и мне не приходилось теперь идя в школу переходить дорогу. Это было удобно, да и школа была поближе к дому. Хотя не радовало то, что вроде бы как, проучившись четыре года вместе, мы как-то в классе попривыкли друг к другу, а здесь ─ новые учителя, новые одноклассники, новые друзья. И интересно, с одной стороны, и страшновато, с другой.

Хотя в новой школе нам обещали, что теперь не будет 4 «Е» и 4 «Ж», класоов, и что теперь мы уже никогда не будем учиться во вторую смену. Уж очень нас это задалбывало в 3 и 4 классах. И действительно 5 классов сделали всего 4 – от «А» до «Г».

Школа была новая, но порядки в ней царили старые и главный из них ─ разделяй и властвуй. С Колькой Пилясовым нас снова развели в разные классы, зато в моем классе был другой парень с нашего двора ─ Андрей Оганов, с которым мы раньше как-то не дружили. Я даже не помню ─ жил ли он до 1971 года в нашем дворе или нет. Его в моих до и раннешкольных воспоминаниях нет.

Здание школы было совершенно новой планировки. В отличие от 131 школы в нем было всего три этажа, что радовало ─ высоко не подниматься и два корпуса, соединенных крытой галерей. В одном корпусе были учебные аудитории, в другом ─ актовый и физкультурный зал, столовая, кабинет труда. Все было еще совсем новенькое и чистое.

К сожалению, раздевалка перекочевала в новую школу из старой. Такая же неудобная, с тяжеленными хромированными металлическими вешалками, которые вертелись влево и вправо, очень болезненно вдаряя старшим по спине, а нам, младшим, по голове. До сих пор помню крючки на этой вешалке ─ их делали из отрезка стального прутка, ни зачищая, ни окатывая, только что хромировали, оставляя по месту среза заусенцы, которые болезненно резали пальцы и рвали одежду. В общем ─ гадость редкостная.

На этаже теперь вместо одного зала рекреации, было два ─ справа и слева, а в середине был достаточно узкий проход между кабинетами. Сейчас я понимаю, что две рекреации намного лучше, чем одна, поскольку знаю, что чем меньше детей собрано в одном месте, тем легче и уследить за ними и шалостей, конечно, становится меньше. К тому же мы тоже подросли и стали уже меньше проказничать, чем в начальных классах.

Проход от одной рекреации к другой освещался дневным светом, через световые проемы под потолком между классом и проходом. Это было очень интересное нововведение, которого не было в старой школе. Мы сразу научились его использовать. Например, выйдя по нужде, в середине урока, можно было, вставши на стул, налепить на стекло слюнями бумажку с надписью «Историчка дура», а старшеклассники могли, при помощи стула или поддерживая друг друга, дотянуться лицом до светового проема и покорчить рожи училке или классу или нарисовать на стекле что-нибудь веселое, вроде слова «хуй» или графического изображения полового члена. Слава богу, не помню ни одного случая, когда стекло светового проема разбивалось. А ведь при этом осколки, достаточно значительного размера, могли упасть внутрь класса на сидевших за партами учеников и серьезно поранить, а то и убить их.

Вообще ─ новая школа была набита стеклом по самое «не могу». Инженер, который ее проектировал, видимо сам никогда ребенком не был. Нет, ребенком по возрасту он, может быть, и был, но только не по уму. В его детском теле присутствовал разум взрослого мужчины, как в Младенце на иконах Богородицы. Надо же было сделать столько бьющихся предметов. Световые проему, о которых я сказал выше, были (как я помню 0,7х1,50 м), окна (ну это ва-а-аще…) были огромные, высокие и шли непрерывной цепочкой – по три-четыре окна в классе. Поскольку сделаны они были плохо, то либо не закрывались, либо не открывались. И то и другое было плохо. Незакрывающиеся окна ужасно дули, замораживая и простужая нас. Учителя и мы пытались забить поглубже створки, при этом стекла тряслись и звенели так, будто бы развалятся сейчас же. Приходилось лазить с клеем и бумажками и заклеивать щели. Неоткрывающиеся окна были не лучше ─ они не давали возможности в перерыве проветрить класс и класс превращался в некоторое подобие солдатской бани или очень грязной казармы, где воняет потом, экскрементами и еще, бог знает, чем. Попытки открыть такие окна пугали учителей ─ они очень боялись, что рама перекосится и отвалится или что из окна выпадет стекло, ведь размер стекла в большой створке был (1,22х2,20). Этот размер я хорошо запомнил, когда уже в 831 школе разбил окно и моей матери пришлось его покупать. Да, большие окна давали много света, но и много холода, а поскольку весь учебный год проходит в холодное и темное время года, то окна можно было сделать и поменьше.

Новая школа была оборудована уже люминесцентными лампами. В терминах начала 70-х годов это был тихий ужас. Нет ─ не прав ─ не тихий! Наоборот ─ громкий ужас. Эти лампы гудели, трещали, свистели, причем каждая лампа на свой лад. Негудящую лампу трудно было найти. Иногда в сумерках, пока еще было более-менее светло, мы просили учителей не включать свет, чтобы отдохнуть от гула. Причем устанавливали их, как бог на душу положит ─ где-то голубоватые, где-то желтоватые, поэтому потолок от них был ужасно пестрый, что было совершенно некрасиво. Но главной бедой этих ламп было то, что, они не перегорали, а начинали мигать. То зажжется, то погаснет, то зажжется, то погаснет… В глазах мельтешит от такого, особенно, когда пишешь. Причем это все сопровождается шумовыми эффектами. Ужас…

Еще в новой, да как и в старой, да и как во всех простых школах, стены сходились на острые углы, которые никаким образом не были обработаны, чтобы защитить детей от травм. Нельзя заставить нормальных, здоровых детей ходить парами по кругу, взявшись за руки. Они всегда будут бегать, толкаться, драться ─ это нормальное детское поведение. И лучше приспособить школу под детей, чем прогибать детей под школу. (Удивительно, но наша власть всегда выбирала последнее. Не система для людей, а люди для системы… Недаром наши секретные институты пытались вывести какое-то чудовище, которое должно было называться «советский народ». Но, однако, сколь не трудились врачи на Аральском море, получается так, что ничего у них не вышло. Создать «Homo Soveticus» не удалось или он оказался нежизнеспособен. Ну, а теперь, слава богу, умерла и сама советская власть. Вот только вопрос ─ в чьих руках результаты исследований?) Ну, я отвлекся. Сколько шишек и синяков мы набили об острые углы нашей школы ─ не сосчитать.

А вот какие были полы в новой школе ─ не помню. Наверное, из линолеума. Потому что я не могу припомнить, чтобы под учительницей скрипел пол, как это было в старой 131 школе.

Нам повезло ─ нам достались еще новые, почти невонючие туалеты, да и не такие грязные. Пока мы учились их чистота все уменьшалась и уменьшалась, но, если дверь в туалет открывалось, оттуда несло хлоркой, а не ссаньем, как это было в 131 школе.

Что для меня было радостью – это раздевалка физкультурного зала, она было на втором этаже и у нее было целых два окна, в отличие от грязной подвальной раздевалки в 131 школе, про которую я уже рассказывал. Мне, страдающему от клаустрофобии, такое положение дел было только в радость. Ходить на физкультуру я стал без страха.

Поскольку мы покинули начальную школу, обязательными завтраками нас уже не мучили. Мы могли пойти в буфет и купить себе то, что хотели. Однако мало что в школьном буфете было съедобно, как и вообще в той стране в те годы. Хотя появление денег у школьников непреминуло сказаться на обстановке в школе ─ началось воровство и грабежи, иногда даже вооруженные. Но об этом позже.