Итак, я снова ведущий хирург ППГ-2266.
С утра 29 февраля захожу в перевязочную. Девушки собрались и ждут. Они уже все знают. Их всего четыре - Лида Денисенко за старшую, затем Маша Полетова, Шура Филина и Вера Тарасенко. Кроме того, Коля Канский да два санитара-носильщика. За старшего - Бессоныч.
Бессонычу в феврале 1942 года сделали трепанацию черепа из-за ранения головы с повреждением кости. Все быстро зажило, его комиссовали и ввели в штат. Он очень хороший, хотя и несколько нерасторопный.
- Девушки! Отныне всех раненых раздевать в предперевязочной палатке до белья. Для больших операций отгородите простынями угол палатки и чтобы там был отдельный стерильный стол. Асептику нужно повысить!
Вид "домиков" изменился в лучшую сторону по сравнению с первыми днями. Все лежат на нарах, одеяла, подушки... Но пока в своем обмундировании. Была проведена сортировка - раненные в грудь занимали две хаты, в живот" - одну, "черепники" - одну, газовые - еще две. Все остальные "палаты" - конечности, бедра, суставы и тяжелые ранения голени. Всего около двухсот человек в двадцати двух домах. Чтобы продезинфицировать, нужно всех вымыть, перевязать и перевести в новые палаты. А они были такие тяжелые, что даже страшно подумать о такой перетряске. И... я не решился на это. Особенно тяжелые - с ранениями в конечности. Тактика ясна - нужно делать ампутации. Вернуться к пироговским временам. Многие столь плохи, что и усечение конечности для них могло стать смертельным. Но делать нечего: надо использовать последний шанс. Если бы эвакуировать самолетом, в наше старое отделение в Калуге, некоторым еще можно спасти ноги. Все тем же вытяжением... Но в Русском Броде таких условий нет, тем более у нас... Нет, нельзя рисковать жизнями ради страха перед высоким показателем ампутаций.
Раненые встречают мой обход настороженно. Те, что выздоравливают, смотрят с сомнением, слабые - с надеждой.
До обеда я обошел всех. Часть "спокойных" перевязок сделали во время обхода. После двух часов начали оперировать. На сегодня выбрано шесть наиболее тяжелых раненых в бедра и суставы. Четырем пришлось ампутировать бедра. Сделал одну резекцию коленного сустава, наложил гипс. В одиннадцать в перевязочную вбежала доктор Надя, без халата, бледная.
- Скорее! С Залкинд плохо... Повязку надо... Мы с Лидой делали резекцию колена. Бросить чью-то жизнь, висящую на волоске?..
- Нина, беги взгляни... Я скоро освобожусь. Больше врачей нет - я да она. Лида на обходе.
Продолжаю оперировать. Думаю: не выдержал напряжения. Минут через пять Нина вернулась довольно спокойная.
- Ничего опасного. Вены на предплечье перерезал...
Лида, дай стерильные салфетки. Пойду завяжу. Там Надя держит рану. Он совсем не в себе.
- Сделай ему морфий! Пусть успокоится и уснет.
Взяла все необходимое и ушла. А я вспомнил прошлый год, День Красной Армии... Так и у него сейчас... Представляю его состояние: полное поражение на работе, крайнее переутомление, условия... Да еще личные конфликты. Впрочем, если строго - все это "телячьи нежности" и "интеллигентские штучки". И у меня, и у него. Миллионы людей находятся сейчас в более тяжких условиях. Так что делай свое дело - и без сантиментов.
Свободное копирование
