Уже в конце января, я получил телеграмму с коротким текстом: "Люблю, целую, жду" и на меня вновь нахлынули воспоминания далёких дней и так захотелось, как на крыльях, полететь в Шемонаиху и увидеть Валю. И судьба вмешалась! В армии ходила поговорка: "Снег идёт, январь холодный - едет в отпуск Ванька - взводный", вот и я, без особого сожаления, был отправлен в отпуск, купив накануне чёрный костюм, как знал, что он мне понадобится. Летел "на крыльях", только уже небольшого самолёта, купив билет до Семипалатинска, а там до Шемонаихи "рукой подать". С интересом разглядывал город, прославившийся не только Семипалатинским полигоном, на котором испытывали ядерный взрыв, но и мясокомбинатом. С детства помню вкус копчёной колбасы из конины и неповторимый запах говяжьей тушёнки, вкусное мясо которой можно было только вырезать ножом из банки. Далее ехал на небольшом автобусе, в народе называемом "горбатый", с любопытством разглядывая заснеженный знаменитый сосновый бор, тянувшийся почти до Новой Шульбы, которая мне была уже знакома. С ностальгией, вспоминая школьный поход сюда, всматривался в ранее знакомые места, но не узнавал, так выросли молодые сосенки, превратившиеся в высокие кучерявые сосны. Ехал и думал, а ведь и мы с Валей уже не те подростки, какими расставались почти шесть лет назад, крепко ли наше чувство? Но чем ближе была Шемонаиха, тем больше трепетало сердце, в предчувствии скорой встречи. Остановился в Шемонаихе у двоюродного брата Алексея Резниченко, сына тёти Шуры, родной сестры мамы, который долгое время жил в нашей семье и считался родным. Он очень обрадовался неожиданному моему приезду и долго мял меня в объятиях своими сильными руками. Весь вечер мы с семьёй Алексея просидели за столом, вспоминая нашу жизнь и рассказывая новости. А его сын Юра так подрос, что я его еле узнал. Утром пришла соседка, родная тётка Вали - " Тётя Катя ", как все называли её и, как бы невзначай, сообщила, что Валя прыгала от радости, узнав, что я приехал в отпуск. Алексей, долго не думая, категорично сказал: "Хватит мучать девчонку! Все знают, что она ждёт тебя!". И мы пошли в гости к Кубышкиным. Увидев меня, Валя бросилась мне на шею со слезами в глазах. И я понял, что ничего не изменилось в моем сердце за долгие годы разлуки, вмиг рассеялись все сомнения, терзавшие меня в последнее время. Отец Вали, "Дядя Паша", бывший фронтовик, прошедший войну на Дальнем Востоке с Японией, внимательно рассматривал меня в военной форме, думал, наверное, справлюсь ли я с его заданием. И я справился успешно, сходив с Валей в магазин "Юбилейный", купив там необходимое количество "эликсира жизни", положенного в таких случаях. Дома уже вкусно пахло жареной картошкой со свининой и луком, которую ловко поставила на стол хозяйка дома "Тётя Фрося", мама Вали. Так, экспромтом, состоялось моё знакомство с родителями и одновременно сватовство. Расписались в ЗАГСе в один день 29 января, а свадьбу играли три дня, второй день совпал с моим днём рождения - 1 февраля 1970 года у меня был двойной праздник. Тёща мне подарила бочку "Жигулёвского" пива, что в то время было большой и желанной для всех мужиков редкостью. Три дня на свадьбе был пир - на весь мир! Но радость и печаль ходят рядом! Не обошла и нас печальная весть: двоюродная сестра Вали - Тамара Кубышкина вместе с мужем, Алексеем Ерёминым, ехали из Усть-Каменогорска к нам на свадьбу на такси, и попали в аварию, так и не доехав до Шемонаихи. Все остались живы, но Тамара осталась инвалидом. Как в сказке пролетели дни моего не догулянного медового месяца - надо было лететь на Кавказ к родителям, а Вале завершить учёбу в медучилище. Дома родители спокойно отнеслись к моей женитьбе, зная всю историю наших взаимоотношений с Валей, пожалев только, что не побывали на свадьбе своего "Последыша". Отец выглядел уставшим от всех лечений, только выписавшись из больницы в Ставрополе, где ему постоянно меняли кровь, жалуясь на несправедливость жизни в том, что он, старик, продолжает жить, а молодёжь на его глазах "мрёт как мухи" от этой лучевой болезни. Отдохнув неделю дома и пообщавшись со всеми родными и родственниками, я отправился в обратный путь. До сих пор в глазах стоит отец, долго стоявший на улице, смотря мне в след и махая рукой, когда я оборачивался, видимо сердцем чувствовал, что видит меня в последний раз. В Училище вновь окунулся в нескончаемый учебный процесс, который для меня стал тяжелее в два раза. Дело в том, что с января этого года, Высшие чиновники из Министерства Обороны, долго думая, как сократить армию, не сокращая своих тёплых мест, решили просто сократить на половину количество командиров взводов во всех военных училищах, оставив в прежнем количестве учебные группы, ведь учебные классы не растянешь. Количество проводимых занятий сразу удвоилось и я, как на конвейере, проводил их уже с двумя взводами. Мне в подчинение перешёл третий взвод, которым командовал Витя Кабатов, отправленный вместе с другими взводными в соседнюю Учебную Дивизию. Не выдержал такой службы командир первого взвода лейтенант Авакянц, выпускник первого взвода нашей роты, прибывший вместе со мной сюда. Ресторанная жизнь его так затянула, что он вообще уволился из армии, бесславно закончив свой "боевой путь" в ней. На его место прибыл из войск капитан Романченко, ставший командиром первой полуроты после убытия командира второго взвода лейтенанта Харько. Так я стал командиром второй полуроты. Зима была снежная и холодная, но все училище добросовестно выполняло почин Командующего Сибирским Военным Округом генерал-полковника Хомуло: набегать каждому военнослужащему пятьсот сибирских километров! Не знаю, выполнил ли он свой почин, но нам пришлось, почти ежедневно, бегать лыжные кроссы не только в часы плановых занятий по физподготовке, но и после занятий перед обедом, не говоря уже о выходных днях. Иногда, в день мне приходилось бегать дважды, с каждым взводом. Приходя в общежитие, быстро перекусив кефиром с куском хлеба, в столовой уже к этому времени все было "подметено", проголодавшимися преподавателями, проживающими в основном в городе, я падал на кровать и думал, что больше никогда не встану. Но немного подумав, что спорт укрепляет здоровье и силу духа, я вставал и шёл в любимую полуроту, чтобы смотреть, как проходит самоподготовка у курсантов. Я с первого дня завёл учёт успеваемости каждого курсанта, зеркалом которого был экран успеваемости взвода на видном месте помещения. Накануне каждого экзамена лично напоминал всем перспективным курсантам, идущим на диплом с отличием, что оценка за этот экзамен заносится в диплом. А таких толковых ребят было не мало. Такие курсанты, как В. Соловьёв, А. Праслов, В. Ильин, А. Полунин, А. Плотников, В. Гальченко, В. Чепига и другие, с первых дней были круглыми отличниками. Все мои старания не прошли даром. Мои взвода, при подведении итогов соревнования к 100 - летию со дня рождения В. И. Ленина, были признаны лучшими. На торжественном собрании училища, я в числе немногих офицеров был награждён медалью "За воинскую доблесть в ознаменование 100-летия со дня рождения В. И. Ленина". Получив медаль, чётко повернувшись к людям в зале, я громко отчеканил: "СЛУЖУ СОВЕТСКОМУ СОЮЗУ!" Наступившая весна вызывала ностальгическую боль по своей жене. В своих письмах Валя писала, что скучает без меня и проходит практику в местной больнице перед экзаменами и как бы, невзначай, сообщила, что беременна. Но эта новость для меня была самой главной. Я ходил и не мог все поверить, что скоро стану отцом. Сразу же возникшее чувство ответственности заставило меня идти к командиру роты с рапортом о представлении мне жилой площади для жены и будущего ребёнка. А командир батальона полковник М. Геращенко лично ходил "пробивать" этот, обычно не пробиваемый, вопрос. И вот у меня есть своя комната на подселении. Соседями по "двужке" была молодая семья лейтенанта Володи Стрюкова, жена которого тоже была беременна. Все свободное время я делал ремонт в комнате, ругая военных строителей, так заляпавших бетоном все, что можно было заляпать. Но торопиться было некуда, времени, как будто застопорившемся на месте, до приезда Вали было ещё много. Чтобы забыться, я вечерами ходил на реку с удочками. Иртыш был рядом под высоким обрывом, другой его берег был далёким и низинным. Течение воды в нем сильное, и повсюду возникали многочисленные воронки и завихрения. Пришлось учиться у местных рыбаков, как делать снасти и ловить рыбу в этих условиях. Рыбы было много, но в основном ловился чебак и сорожка, а на кусочки рыбы - крупный окунь. Иногда на донку ловилась стерлядь и осетрята "кориши", но надо было ногами месить глинистое дно, чтобы выловить лакомую для них приманку - жёлтую личинку паденки, которая вылетает только летом ранним утром и вода, тогда кажется жёлтой от неё. В такие редкие дни стоит одна задача - больше набрать в банки с крышками этих "шуршащих" насекомых, пока не расправили крылья, вылезая из личинки, и не улетели в свой первый и последний брачный полет. А потом хоть весь день махай удилищем и вытаскивай, мгновенно схватившую приманку, жирующую рыбу различных видов. Во время рыбалки забываешь все, время летит с удвоенной скоростью, что иногда опаздывал не только на завтрак в столовой, но и на службу. Вот почему больше ходил на Иртыш вечерами. С наступлением тепла увеличивалось количество самовольных отлучек курсантов, особенно старших курсов, которых как магнитом тянуло в близлежащие деревни вечерами на танцы, а днём в магазин. Особо много ходили в Черёмушки, где всегда можно было купить спиртное. Я часто назначался начальником патруля и приходилось по выходным дням наматывать километраж вместе с патрульными, чтобы перекрыть все пути подхода к этим деревням. Да и начальником караула стал ходить в два раза чаще, с того времени, как добавили взвод. Во время несения службы старался больше изучать индивидуальные качества подчинённых, которые ярко проявлялись обычно в тяжёлых ситуациях. Закончив службу в карауле или ином наряде, сразу же, не заходя в казарму, перед строем поощрял отличившихся и наказывал провинившихся. Это очень стимулировало курсантов, ведь не зря в народе говорят, что "дорога ложка к обеду". Так бежали дни и я сам потихоньку набирался опыта. Делился и своим опытом, активно помогая совершенствовать ротную базу, лично учувствовал в оформлении Ленинской комнаты. А в бытовой комнате маслом рисовал различные формы одежды и образцовые причёски, не даром в роте проведут показные занятия для командиров всех степеней училища, как надо вести ротное хозяйство. Мои заслуги были замечены и на День Победы Начальник Училища генерал - майор танковых войск Громов вручил мне ценный подарок, настенные часы, которых мне как раз недоставало в отремонтированной комнате. Сорок два года спустя, пишу эти строки на даче, а эти пружинные часы до сих пор тикают над ухом, показывая точное время и напоминая о тех незабываемых днях моего командирского становления. И вот наступил долгожданный день, когда я стою на перроне Омского вокзала и встречаю жену. Сразу же бросился в глаза её большой живот, да и на лице проявились многочисленные конопушки. Обнимал её бережно, боясь прикоснуться к её животу, как бы не навредить. Домой привёз на такси, там уже ждали соседи, с которыми я успел подружиться, накрыв в своей комнате праздничный стол. С этого дня закончилась моя холостяцкая жизнь и я после службы, уже спешил домой, зная, что там меня заждались. Обстановка была спартанской, в комнате кроме раскладного дивана, стола, подаренных настенных часов ничего не было, но нам все казалось раем, знали - не в этом счастье! Но радость первых дней совместной жизни омрачила весть о смерти отца. Это случилось пятого июля, в самый разгар курортного сезона на юге. Прибыв в этот же день в аэропорт, не смог, даже с телеграммой, купить билет на единственный рейс в Минеральные Воды. Решение принял быстро, прямо у выхода из аэропорта, подошёл к пилотам, показав телеграмму, попросил взять на борт. И они - взяли! В самолёте открыли люк в кислородный отсек, куда я спустился в своём прорезиновом плаще. Пилот проинструктировал, как надо вести себя, а надо было тихо лежать и не дёргаться. Потом предупредил, что меня выпустит на промежуточной посадке уже другой экипаж. Соседями в отсеке оказались ещё двое курсантов лётного училища, летевшие тоже зайцами, в полной темноте я слышал только их сопение. Первые полчаса лететь было терпимо, но потом начала колотить дрожь, холодно было, как в мясном холодильнике. Действительно после посадки и второго взлёта, люк открылся и стюардесса выпустила нас, разрешив сидеть на диванчике перед туалетом. Так я впервые летел "зайцем" на самолёте, думая раньше, что это возможно только на земле. В Минеральные Воды прилетели ночью и пришлось сидеть в аэропорту, ждать утра. А в первой половине дня был уже дома, приехав самым первым из всех. Через много лет разлуки только горе смогло собрать всю семью вместе, чтобы проводить отца в последний путь. В день похорон стояла невыносимая июльская жара, усугубляющая этот и так тяжёлый для всех день. Народу пришло на кладбище много, хотя и прожил отец в селе недолго. Коротко об отце рассказал, дрожащим голосом, старший брат Виктор, и только тогда я осознал, как дорог мне был отец. И сейчас, много лет спустя, после этих строк подкатывается ком к горлу и выступают слезы на глазах. Но жизнь, тогда, продолжалась! Через девять дней, после смерти отца, в нашей семье появится на свет новый человечек, у брата Александра родится девочка, которую назовут красивым и прекрасным именем - Елена! Активно готовился, стуча иногда ножками в животе, к появлению на свет и мой ребёнок. Это я узнал, возвратившись к себе домой. Служба сразу затянула и помогла забыть всю горечь прошедших событий. Курсанты, сдав успешно экзамены и зачёты, готовились в отпуск. В основном все уехали сразу, только трёх курсантов задержал на несколько дней, пока не сдали нормативы по физической подготовке. Отпуск - это хороший стимул! Однако, через несколько дней, я был вызван Начальником Училища и докладывал характеристику курсанта Павла Тихонравова. Как оказалось, пришла в училище телеграмма с сообщением о несчастном случае с этим курсантом. Меня срочно отправили в командировку в далёкое село Тугулым, расположенное недалеко от Тюмени, где проживали братья Тихонравовы: Станислав и Павел. Приехав туда, сразу же направился к родителям братьев и с облегчением узнал, что Павел отделался только ушибами и лежит в больнице. Торопясь домой, братья ехали на поезде, который не останавливается на их станции и они, как всегда ранее, спрыгнули с поезда на ходу. В этот раз Павлу не повезло. Посетив его в больнице и лично убедившись в его целости, отправился ночевать к родителям, так как поезд проходил мимо этой, затерянной в тайге деревушки, только утром следующего дня. Отец много рассказал мне во время обильного ужина о своих сыновьях, обычно из которых мне не удавалось вытянуть лишнее слово. В период, когда курсанты в отпуске, считался для нас "золотым", основные заботы были направлены на ремонт казармы и совершенствование учебно - материальной базы. Но как-то, после второго курса, мне пришлось через сутки ходить начальником караула со сводным взводом, состоявшем из курсантов, не уехавших в отпуск. До сих пор вспоминаю эти дни! А в этом году я наслаждался этой отдушиной в службе. В появившееся свободное время, я часто гулял с Валей по окрестным близлежащим лесочкам, собирая ягоды и грибы. Вечерами собирались вместе с соседями на общей кухне и строили планы по воспитанию ещё не родившихся детей. Начавшийся учебный год опять ускорил поток времени. Так наступило первое октября - день рождения Вали, который отметили в соседском кругу. А двадцать восьмого октября я увёз её на санитарной машине в родильный дом города Омска. В день рождения Комсомола, 29 октября, я получил долгожданную весть о рождении у меня ребёнка - девочки! Честно говоря, я ждал сына, которого хотел приобщить к своим мужским увлечениям - рыбалке и охоте. В день выписки жены из больницы, выпал большой снег и долго искав такси, я немного опоздал в роддом, чтобы встретить и забрать жену с ребёнком, но все обошлось только лёгкими упрёками. Приехав в городок, я нёс свёрток с дочкой на руках на пятый этаж и боялся уронить. А дома, увидев впервые сморщенное смуглое личико с внимательно изучающими меня глазками, я сразу забыл о мысли о сыне, казалось, нет ничего краше и роднее этой крохи.
