23 августа царь, как Верховный главнокомандующий, отправился в Ставку. Тремя днями позже, 26 августа, на заседании Думы «Прогрессивный блок» изложил свою программу. Вечером 27 августа министры, наиболее расположенные к сотрудничеству с Думой, - П. А. Харитонов, князь Н. Б. Щербатов, А. А. Хвостов и марионетка в руках Распутина князь Шаховской встретились с представителями блока для обсуждения этой программы.
Попытка убедить царя сотрудничать с Думой и создать правительство, независимое от влияния Распутина, имела крайне важное значение для судеб русской монархии. Вот почему я считаю более предпочтительным вместо изложения своих воспоминаний, связанных с этим эпизодом, привести несколько относящихся к нему отрывков из записей, сделанных Милюковым во время заседаний президиума блока и других совещаний. Они были опубликованы много лет спустя в «Красном архиве», и их достоверность была письменно подтверждена Милюковым.[Miljukov Р. N. Memoires. N. Y. 1955. Vol. 2. P. 217. (Ниже выдержки из стенограммы заседаний даются по: Красный архив. 1932. № 1-2, 3. - Прим. ред.)]
«Вечером 27 августа Совет министров поручил четырем министрам - П. А. Харитонову (государственный контролер), князю Н. Б. Щербатову (исполняющий обязанности министра внутренних дел), А. А. Хвостову (министр юстиции), князю Шаховскому (министр торговли и промышленности) переговорить со следующими представителями
«Прогрессивного блока» по поводу программы блока - В. В. Шульгиным (фракция центра), В. Н. Львовым (та же партия), П. Н. Крупенским (националист), И. И. Дмитрюковым (октябрист), С. И. Шидловским (левый октябрист и председатель блока), И. Н. Ефремовым (председатель партии прогрессистов), П. Н. Милюковым (лидер кадетов), Д. Д. Гриммом (академическая группа), бароном В. В. Меллером-Закомельским (октябрист), два последних также члены Государственного совета.
Совещание проходило следующим образом:
И. Н. Ефремов отметил, что в программе блока, видимо, по ошибке выпала часть этого отдела, говорившая о помиловании пяти депутатов с.-д. и восстановлении их в правах депутатов.
П. Н. Милюков подтвердил, что пункт этот был и оказался выпущенным по ошибке.
А. А. Хвостов сообщил, что у него был А. Ф. Керенский и грозил ему скандалом с кафедры Государственной думы, если в три дня он не решит дела в пользу депутатов. Он рассмотрел вместе с Керенским его черновые заметки и подробно ознакомился с подлинным делом. Его впечатление после всего этого, что суд не совершил ошибки… Однако он готов был ходатайствовать о помиловании и просил лишь Керенского, чтобы осужденные прислали телеграфное заявление, что в самом деле осуждают «пораженчество». Керенский от этого отказался.
П.Н. Милюков обращает внимание на трудное моральное положение, в которое министр поставил депутатов своим требованием. Купить помилование путем формальной ретрактации хотя бы таких взглядов, которых осужденные не разделяют, - политически невозможно: это равнялось бы для депутатов с.-д. политическим самоубийством, которого нельзя от них требовать. Притом амнистия по существу не есть пересмотр приговора по каким-нибудь новым обстоятельствам, а прощение вины.
П.Н. Крупенский высказался по пункту 5-му об «отмене ограничительных законов для евреев». Я - прирожденный антисемит, но пришел к заключению, что теперь необходимо для блага родины сделать уступки для евреев. Наше государство нуждается в настоящее время в поддержке союзников. Нельзя отрицать, что евреи - большая международная сила и что враждебная политика относительно евреев ослабляет кредит государства за границей. Теперь, в особенности когда Барк (министр финансов) поехал за границу для заключения займа, необходимо обеспечить успех его поездки. Наши отношения с Америкой также улучшатся с переменой политики относительно евреев. Таким образом, я сознательно отказался от своих прежних взглядов и согласился с требованием к.-д., от которых они не могут отступиться.
Кн. Щербатов. - Собственно, правительство уже вступило на почву отмены черты оседлости. Но на этом примере я вижу, как трудно для правительства идти дальше.
П. А. Харитонов по поводу 4-го пункта замечает, что об автономии Царства польского уже заявлено Горемыкиным, и отмена ограничений в правах (служба, дворянские организации) возможна. Но что разумеет блок под «пересмотром узаконений о польском землевладении»? Собственно, переход земли уже облегчен.
Он стал читать текст программы, пояснив, что текст этот сообщен ему уже ранее (очевидно, Крупенским). При словах «создание объединенного правительства из лиц, пользующихся доверием страны», он остановился.
П. Н. Милюков обратил внимание Харитонова на то, что блок считает этот пункт основным и полагает, что от исполнения его зависит все остальное, упоминаемое в программе. Таким образом, и вопрос о «соглашении с законодательными учреждениями относительно выполнения программы» должен быть обсужден с правительством, пользующимся народным доверием.
П. А. Харитонов ответил, что выполнение этого пункта выходит за пределы компетенции кабинета. Очевидно, блок имеет в виду, что об этом его желании должно быть доведено до сведения верховной власти.
П. Н. Милюков и И. Н. Ефремов подтвердили, что именно так они и смотрят.
П. А. Харитонов заявил, что он доложит Совету министров об этом желании блока, и продолжал читать программу».
Это была первая и последняя встреча представителей «Прогрессивного блока» с членами правительства. Для блока она имела самые неожиданные последствия.
Свободное копирование
