Европа в то время жила на вершине вулкана. Вопрос уже заключался не в том, быть или не быть войне между великими державами, а в том, когда она начнется. Опыт Цусимы и Порт-Артура открыл глаза всем патриотам на реальное положение вещей. И весь процесс, в течение которого за семь или восемь лет было создано лояльное консервативное большинство, определялся настроениями растущей патриотической тревоги, которые в конце концов переросли в чувства патриотического негодования.
Я хорошо знал А. И. Гучкова. Какое-то время мы вместе входили во Временное правительство, а позднее не раз встречались в эмиграции. По его словам, с самого начала работы III Думы он вместе с другими лидерами октябристов торопился принять меры для сплочения всей России, с тем чтобы страна смогла справиться с внешней угрозой, когда она, в конце концов, станет реальной. Экономическое и промышленное развитие Германии в тот период проходило бурными темпами. Немцы лихорадочно строили военный флот, а техническое оснащение их армии постоянно совершенствовалось. Для всех, кто сколько-нибудь разбирался в международных отношениях, было очевидно, что временная слабость России, проявившаяся в разгар русско-японской войны, рассматривалась в Берлине как козырная карта в гонке за мировое господство.
Для А. И. Гучкова, Н. А. Хомякова, М. В. Шидловского и других лидеров партии октябристов была очевидна угроза стране, порожденная затхлой атмосферой вокруг царя. Отдавая себе отчет в том, что им нельзя полагаться на слабовольного царя, они решительно отклоняли все заманчивые предложения Столыпина о вхождении в правительство. Они предпочитали внимательно следить за деятельностью официальных властей, используя законные права Бюджетной комиссии Думы для борьбы против влияния могущественной и безответственной клики Распутина на придворные круги, и всячески укреплять военные и экономические позиции страны посредством легального законодательства.
Идиллические отношения между царем и III Думой длились недолго. Согласно «Основным законам» Российской империи, внешняя политика, армия и флот находились под прямым контролем царя. Официально Дума не имела права вмешиваться в дела соответствующих министерств и не могла оказывать влияния на их деятельность. Однако сметы расходов на нужды этих правительственных учреждений утверждались Бюджетной комиссией, в результате чего она стала играть, как и во всяком парламенте, крайне важную, определяющую роль. И с этим вынуждены были считаться все министры. Перед рассмотрением в Бюджетной комиссии сметы расходов различных министерств тщательно изучались в соответствующих специальных комитетах. С помощью такой системы, то есть с помощью финансового контроля, осуществлявшегося Бюджетной комиссией, военное министерство и адмиралтейство, по сути дела, подпадали под контроль Думы. После русско-японской войны создание военно-морских сил приходилось начинать практически с нуля, а армию следовало коренным образом реорганизовать, увеличить и перевооружить в соответствии с техническими требованиями того времени.
Какого-либо твердого, устойчивого руководства над армией и флотом не существовало. Высшие эшелоны военной власти постоянно находились в стадии реорганизации. Большое количество разного рода военных ведомств возглавлялись абсолютно безответственными великими князьями, которые, как правило, обделывали, не обращая при этом ни на кого внимания, свои собственные делишки. В армии и на флоте служило немало способных и энергичных, военных специалистов, которые с энтузиазмом разрабатывали планы реформ, но были полностью бессильны претворить их в жизнь.
Став председателем комиссии Думы по вопросам обороны, Гучков постарался немедленно наладить связи с теми людьми в военном министерстве и адмиралтействе, которые проявляли заинтересованность в коренной реорганизации этих ведомств. Таким образом, Дума оказалась в самом фокусе всей деятельности по реорганизации системы обороны России.
Свободное копирование
