На меня в третьем-четвертом классе очень большое впечатление производили книги о море. Что интересно – плавать я не умел, моряком стать не мечтал и, даже, не стремился к морским путешествиям. Многие из моих друзей мечтали увидеть заморские страны, кто - Африку с ее пирамидами и водопадом Виктория, кто примитивный Париж или Рим, кто – еще какие-то диковины. А я – нет. Но слушать рассказы о путешествиях или читать о них мне нравилось.
Мои любимые авторы были Житков, Станюкович, Конан-Дойль и, конечно, патриарх морской литературы – Стивенсон. Я перечитывал их по нескольку раз. В книге Станюковича меня восхищала схема парусного корабля с полным описанием парусного вооружения. Поэтому читая морские книги я мог представить какие паруса поднимались, какие спускались и понять сущность происходящего.
Начитавшись о записках в бутылках мы решили тоже отправлять такие письма, благо река была у нас недалеко от дома. Вдоль реки был какой-то чахлый парк, куда весь пролетариат приходил вечером пить водку с пивом. Пролетарий был разный – некоторые не прихватывали с собой бутылки, чтобы сдать, а либо оставляли их где пили, либо кидали куда-нибудь в кусты или реку (вот интересно, почти полвека прошло с той поры, а пролетарий не изменился – все также – где жрет, там и срет – посмотрите на наши парки – только раньше они приходили вдвоем-втроем, а теперь приезжают на машинах со своими свинообразными женами и все остатки своего обжорства оставляют на земле). Большинство брошенных бутылок не разбивалось, поскольку попадало в воду или на ветки. Вот эти бутылки мы и собирали.
Пробки тоже были не проблема – порыскав по помойным ящикам, можно было найти винные пробки или пивные «кепочки», которые мы без труда зачеканивали обратно. Ну а чтобы вода не так быстро проникала в бутылку пробку старались обмазать (поскольку сургуча у нас не было) пластилином или замазкой.
Что мы писали в записках – плохо помню. Начинали с сообщениях о несуществующих кладах и преступлениях, вроде того, что «меня зарезал Колька Пилясов, я все равно умру, хочешь найти мои деньги – они закопаны у дома 20 по Новохорошевскому шоссе, где у первого подъезда растет березка, от нее два шага на запад» и что-то вроде того.
Потом перешли на личности – стали писать гадости про своих учителей, вроде «Козлиха-сука поставила мне двойку, кто найдет эту бутылку должен пожелать ей сдохнуть, иначе проклятье падет на него самого».
Было время, когда мы закидывали по десятку бутылок в день. Не знаю сколько всего мы накидали в Москва-реку таких посланий. Думаю – около 200. Вот интересно будет, если лет челез двести-триста, какой-нибудь досужий археолог найдет хотя бы одну из них.
Кстати бумагу мы брали не всякую. Иногда халтурили – и писали на обрывках тетрадных листов. Но самые лучшие послания я писал на кусках, вырванных из старых книжек 30-40 годов – бумага желтая, как бы старинная. А иногда для непромокаемости и «натурального» вида мы закапывали листочек стеарином со свечки.
Свободное копирование
