Уже через два часа после выхода из Бальбоа Гвоздев встретил акул, которых так боялся, но ни разу не видел в Атлантике. Их резко чертящие, режущие поверхность воды плавники заметил сразу. И стало тревожно и неуютно, словно во всем остальном он был совершенно уверен и от всего заговорен и застрахован. Вряд ли это чувство известно и понятно моряку, борт чьего судна возвышается над водой хотя бы на пару метров. На «Лене» же вода так близко, что ее можно погладить одной рукой, не отрывая другую от руля. Большую близость к океану и незащищенность от него чувствуешь, разве что плывя на плоту. Акулы пошныряли вокруг «Лены», но, поняв, что им ничего «не обломится», вскоре ушли.
Зато очень быстро начались другие неприятные сюрпризы, которые преподнесла погода: шквал сменялся штилем, ясный день – грозой и штормом. И все это в разных сочетаниях, последовательности и продолжительности.
Яхту мотало по Панамскому заливу так основательно, будто хозяин взялся удивить морской мир созданием его новой лоции. Правда, многое в этом хаотичном движении, продолжавшемся больше недели, делалось помимо воли капитана, и единственное, что ему удавалось, так это держать «Лену» носом к волне.
Во время такого дрейфа в грозу он увидел однажды ослепивший его удар молнии о воду буквально в ста метрах от яхты.
