В октябре я получил отпуск и уехал домой. В Москве заходил на Пречистенку в госпиталь к Голенцову. В палате с ним еще девять солдат. Выглядит неплохо, но еще не ходит. Откровенно с ним поговорить не пришлось. Я подарил ему несколько пачек табаку и хорошую бритву, помня, как он скреб свою физиономию на фронте, а потом с сожалением рассматривал изъяны, нанесенные бритвой. Голенцов был доволен подарками, а еще больше моим посещением. Рассчитывает месяца через четыре выздороветь. В Москве у него мать. Ей уже пятьдесят четыре года, работает кондуктором трамвая. Отец, тоже слесарь у Гоппера, умер перед самой войной. Мать живет у другого сына, младшего брата, который получил некоторое образование и служит на телеграфе. Все эти сведения ничего не прибавили к характеристике Голенцова. Долго у него я не задерживался: мне хотелось навестить своих землячек.
Жили они у Бородинского моста в доме княгини Шаховской, в той же самой комнате, что и в 1915 году. Времени у меня оставалось в обрез. Землячек не застал - работали в анатомичке. Закупив на Арбате кое-какие подарки для семьи, я успел еще поужинать в вокзальном ресторане.
За год моего отсутствия дома у нас кое-что изменилось. Брата Сергея досрочно призвали в августе в армию, он уже воевал на турецком фронте, где-то в районе Мамахатуна. Он служит в авиационной части. Старшая сестра Мария сдала какие-то фармацевтические экзамены при Московском университете и теперь заведует аптекой в Зарайске. Дома, следовательно, кроме отца и матери только младшие - Елена и Анатолий. Оба учатся. Елена деятельно и во всем помогает матери по хозяйству. Отец и мать за этот год постарели: шутка ли сказать - два сына на фронте. Мать, всегда отличавшаяся слабым здоровьем, стала прихварывать еще чаще и, если бы не помощь Елены, не могла бы справиться с хозяйством, несмотря на всю свою самоотверженность. Первые дни я никуда не выходил, а проводил все время дома: никак не мог рассказать отцу и матери все, что их интересовало. В свою очередь узнал, что в Иванове состоялось стихийное выступление женщин-работниц, мужья которых в армии. Несмотря на то что цены на продукты повысились очень мало, рабочим семьям стало жить значительно хуже: доходы семьи сократились на заработок мужа, взятого в армию. Многодетные матери далеко не всегда могли восполнить этот урон, даже если подрабатывали на обточке снарядов, да не все и могли заниматься этим. Материальные недостатки и выгнали женщин на улицу. Отец говорит, что полиция, пытавшаяся их разогнать, сама была разогнана ожесточившимися женщинами и с позором бежала. Женщины, вооруженные камнями и крупными кусками каменного угля, подступили к городской управе. Была поднята на ноги вся полиция, пешая и конная, и после жаркой схватки, в которой разъяренные и доведенные до отчаяния женщины поражали полицейских камнями и кусками угля, порядок был восстановлен.
Так вот она, оборотная сторона медали: слабообеспеченному населению стало жить настолько плохо, что матери семейств вынуждены выйти на улицу и добиваться улучшения положения своих семей в схватке с городовыми. А как себя будут чувствовать солдаты на фронте, когда узнают о происходящем у них дома? Возрастет ли их патриотизм и повысится ли желание драться с врагом? Николай Петрович сокрушался о падении патриотизма в армии. А он, этот патриотизм, оказывается, зависит от того, насколько семьи солдат обеспечены материально. Это открытие меня потрясло. А как это согласуется с тем, что говорили Бек, Голенцов, а еще раньше Никифорыч? Я начинаю догадываться, кажется, о том, чего не договорил Никифорыч.
Свободное копирование
