Дневник Ирины Семевской - 74

7 сентября 1936 года (Голицыно)

Холодно, вечером топили печку. Федюшка принёс себе подушку, положил перед печкой, сел, потом пожалел меня, принёс и мне. Придумал игру: я сидела на полу, а слон, медведь, киса (живая), кукла и Федя сидели у меня на вытянутых ногах. Все сидели смирно, а Федя начинал шалить - топал ножками, мотал головой. Когда он окончательно выводил меня из терпения, я посылала слона его наказать, тогда Федя с визгом убегал в кухню. Самое смешное было то, что слон никак не мог его поймать, хотя Федя бегал перед самым его носом. Потом Федя раскаивался, просил прощения и усаживался тихонечко рядом с кисой, а потом опять всё сначала.

Федя был один в комнате, добрался до блюда с фруктами. Знает бедный мальчик, что нельзя их есть, стал играть, изображая, что ест их, гладил себя по животику, говорил, что очень вкусно. Ничего не взял в рот, даже виноград, который очень любит. Трогательный мальчик!

8 сентября 1936 года (Голицыно)

Вчера неожиданно ночью приехал папа. Мы с Федюшкой были очень, очень рады. Федя, конечно, только утром увидел папу. Ходил гордо гулять с папой. Папа идёт далеко впереди, а Федя не спеша, спокойно шествует сзади, как будто папа к нему никакого отношения не имеет, а Федя один вышел прогуляться. Вечером, когда мы остались одни, Федя придумал игру. Положил на кушетку две подушки: одну мне, другую себе. Старался незаметно положить свою голову на самый краешек моей подушки. Мне же никак не давал места на своей подушке, стаскивал мою голову и смеялся. Потом велел мне спать. Как только я закрыла глаза, тихонько слез и, только отойдя шага три, запел громко песню. Когда я вскочила, с визгом убежал от меня в кухню. Играли так долго.

9 сентября 1936 года (Голицыно)

Бедный Федюшка со своей болезнью страшно исхудал, побледнел. Сидит на диете, а толку никакого. Всё равно очень плохо. Сегодня пришёл в полное отчаяние, когда увидел, что я ему опять суп куриный даю на обед. Зубы сжал и ни одной капли не проглотил. Дала рисовой каши, страшно был доволен. Вечером достал яблоко, просил у меня очень трогательно хоть кусочек, заглядывал в глаза. Позволить нельзя было, огорчился, а потом утешился - стал кормить меня этим яблоком, как будто ел сам.