Портрет Жюльетты - 11

* * *

Чего Жюльетта не любила, так это ходить со мной по большим магазинам, когда перед отъездом в Москву мне нужно было купить что-то для моего никологорского хозяйства и каких-нибудь подарков для друзей — духов, перчаток, шарфов.

Из солидарности Жюльетта всегда провожала меня в эти походы, и надо было видеть ее жертвенно-отсутствующее выражение лица среди покупателей, снующих по рядам под музыку модных пластинок, непременно сопровождающих всю эту суету.

Но если надо было купить что-то для сыновей и внуков, Жюльетта преображалась:

— Ты посмотри, какой свитер! Какой дивный цвет! А галстуки — это же чудо! Слушай, я хочу купить эти перчатки для вашего шофера… — И, бывало, из отдела мужской одежды ее не вытащишь.

Но особое пристрастие она имела к охотничьим магазинам. Часами она могла обозревать какое-нибудь чудовищно дорогое седло со сверкающими стременами, а рядом — разложенный на витрине костюм, сапоги, стеки и прочее. Бывало, ее не оторвешь от витрины с охотничьими ружьями, кинжалами, пистолетами. Это была уже давняя подлинная страсть, и здесь чуткая женская душа ее растворялась в чисто мужских восприятиях и взгляд становился твердым и деловитым.

— Какой «пердэй»! — захлебывалась Жюльетта восхищением. — Ты посмотри, какой изящный приклад, а стволы! Какие пропорции, какая легкость… — стонала Жюльетта перед витриной на бульваре Фридленд. — Ну, это стоит не меньше чем восемьдесят тысяч франков.

Как все старые парижанки, она рассчитывала на старый курс франка, и мне постоянно приходилось из ее расчетов скидывать два нуля.

Одевалась Жюльетта тоже всегда на свой лад. На ее плоской груди и узких бедрах все сидело по-мужски. Ходила она быстро и легко, словно гонимая ветром, и любила спортивную обувь. Зонтики вечно где-то забывала и потому в дождь носила плащ, а на голове — складной капюшончик. Бодрость духа и самообладание были присущи ее характеру, но если кто-нибудь приносил Жюльетте настоящее огорчение, то она шла ва-банк, и это уже была не брань, не пререкательства, это были крутые действия в полном разуме. Тут она могла выгнать из дому и порвать навсегда.

Самым большим другом ее была сестра Маруша. Сердобольная, внимательная дама, обладавшая большой культурой и высоким интеллектом, отличная хозяйка, но с несколько устаревшими понятиями, она странно не походила на Жюльетту ни лицом, ни характером, но тем не менее сестры понимали друг друга с полуслова. И это было единственное для Жюльетты прибежище.