Возвращаясь назад из Фриденау в Берлин, я попал в вагон, наполненный школьниками, сегодня уже вторично едущими в Берлин. Оказывается, что благодаря удобству и дешевизне сообщения, многие предпочитают жить в уединенном, спокойном Фриденау и ежедневно по разу, а то и по два раза ездить в Берлин. Школьники были гимназисты и по моему настоянию показывали свои учебники и тетради, содержимые в отличном порядке. Кроме латинского и греческого, они изучают языки французский и английский; некоторые могли и говорить на этих последних языках. С русским языком берлинских гимназистов не знакомят, предоставляя его изучение одним военным. Оценка познаний делается по пятибалльной системе, но единица считается самым лучшим, а пять — худшим баллом.
Затем я отправился в Зоологический сад, для чего прямо с воксала перешел на империал вагона конно-железной дороги и попутно наблюдал уличную жизнь. Кроме конно-железных дорог, по Берлину ездят в обыкновенных каретах-дилижансах, но эти последние очень искусно пользуются рельсами, проложенными по многим улицам. Ход колес таких карет одинаков с ходом вагонных, а чтобы не съезжать с рельсов, кареты имеют маленькое пятое, «ведущее» колесо, поднимаемое кучером особым рычагом при всякой встрече с вагоном или для переезда с одной улицы на другую. Простые берлинские извозчики не могут назваться изящными; они подразделены на два класса и берут за проезд по таксе. Извозчики 2-го класса грязноваты и неопрятны; лошади у них заморены. Попадаются по улицам и велосипедисты, не только любители спорта, но и просто рассыльные. Оригинальны детские повозки: их возят няньки перед собою, но дети сидят в них лицом назад.
Берлинские улицы вообще очень чисты, прекрасно вымощены и украшены приличными постройками, вовсе не напоминающими казарм, как отзываются, или, вернее, отзывались, о Берлине некоторые путешественники. Только набережные реки Шпрее облицованы разноцветными и далеко не изящными, мелкими известковыми плитами; конечно, тут нет тех неистощимых запасов гранита, который у нас в Финляндии как бы предназначался для украшения столицы. Большинство домов, особенно по углам улиц, выстроено вновь и представляет монументальные и красивые фасады. Попадаются роскошные магазины, и на вывесках выхваляются иностранные товары, так что пристрастие ко всему иностранному свойственно, очевидно, не одним русским. На многих перекрестках построены весьма изящные колонки, где под стеклами помещены метеорологические инструменты и ежедневно три раза сменяемые синоптические карты с предсказаниями погоды. Говорят, колонки эти появились в Берлине весьма недавно и заведены обществом «Урания»; они привлекают множество любопытных.
Зверей в Зоологическом саду не особенно много, но есть несколько интересных, например, огромный гиппопотам, вечно купающийся в особом, довольно глубоком бассейне, два моржа, несколько львов, пантер и пр. Впрочем, публику занимают тут, кажется, не столько звери, сколько ресторан, кстати сказать, весьма приличный. Здесь оригинальны тарелки и вообще вся посуда, украшенная львиными и тигровыми головками, свирепо взирающими на сидящих за столом. В саду поочередно играют два оркестра музыки: гусарский и железнодорожного полка. Большое украшение сада — превосходные цветы.
Как ни приятно было бы посидеть в Зоологическом саду подольше, но мне надлежало торопиться на воксал, чтобы поспеть к вечернему скорому поезду, с которым можно доехать до Гамбурга в 4 часа. Этот скорый поезд введен недавно для удобства гамбургских жителей и главным образом для биржевых дельцов: они могут утром выехать в Берлин, устроить здесь все свои дела и в тот же день к вечеру вернуться в Гамбург. Скорость этого поезда не малая, так как расстояние между городами равно 286 километрам. Итак, заехав за оставленными вещами, я успел явиться на Лертербанхоф (Lehrterbahnhof) к 7 часам вечера и помчался в Гамбург.
Местность между Берлином и Гамбургом представляет такую же равнину, как и прочая часть северной Германии. Население тут не очень густое, но постройки довольно миленькие, каменные или фахверковые с черепичными крышами. За всю дорогу поезд остановился только один раз, в Виттенберге, где пассажиры с жадностью накинулись на пиво и бутерброды. Вообще вследствие краткости остановок на станциях, да и самых переездов в Германии, тут как-то не принято увлекаться в дороге пищею, и пассажиры не столько едят, сколько перекусывают. Перед Гамбургом, у самого полотна железной дороги, находится Фридрихсруэ — местожительство Бисмарка. Говорят, ко времени прогулки экс-канцлера по саду, сюда ежедневно стекаются любопытные со всех концов Германии, но я проезжал это священное для немцев место в ночной темноте и, понятно, не видал ни дома, ни его теперь уже умершего хозяина.
Хотя погода стояла отличная, но единственный спутник по вагону уверял меня, что в Гамбурге будет дождь, и действительно, как только издали показались огни некогда свободного города, в оконные стекла забарабанил дождь. Таким образом Гамбург на первых же порах поддержал свою славу дождливого города. Зато на воксале не было иных экипажей, кроме карет и крытых колясок, и через несколько минут я уже добрался до приличной и недорогой гостиницы Штрейтс-отель (Streit’s Hotel), расположенной на берегу озера Альстера, составляющего красу города. Это одна из стариннейших гостиниц в Гамбурге. Особенно понравилась мне роскошная старинная мебель в номерах, причём в каждом имелось бюро, служащее проезжающему и комодом и письменным столом.
Свободное копирование
