3. "РЕВОЛЮЦИОННЫЕ ПИРАМИДЫ"
А вот еще одна, сильно искривленная давностью, картинка с того же самого места и времени. Был какой-то праздник. Скорее всего, это было, именно то, знаменитое "Театрализованное Представление", которое, как я недавно узнал, было устроено властями города Воронежа с помощью артистов и работников клубов в связи с празднованием десятилетия Дня Октябрьской Революции. Стало быть, это ноябрь 1927 года, и мне ровно четыре года. Словно сквозь туман времени не очень четко рисуется сейчас перед моим мысленным взором, обращенным в тот далекий, холодный, какой-то пасмурный осенний день, все тот же перекресток Неёловской и Большой Дворянской, перед самыми воротами "Пожарки". Мама и я стоим на самом краю тротуара, а по булыжной мостовой (асфальта в то время, разумеется, еще не было) идут толпы людей с красными флагами и красными бантами, приколотыми на груди к пальто. Какой-то дядька несет прибитую к длинной палке, вырезанную из фанеры и ярко раскрашенную толстопузую куклу в смешных башмаках и с большим синим носом. На голове у куклы высокая, похожая на трубу черная шляпа - "цилиндр". Дядька все время дергает какую-то веревочку, заставляя куклу потешно дрыгать руками и ногами, а большой, тоже выпиленный из фанеры, кулак стукает ее при этом прямо по макушке. Мама сказала, что эту куклу зовут "Наш ответ Чемберлену".
Где-то, вдалеке играет духовой оркестр. Может быть я не прав, но мне кажется, что именно тогда я впервые в жизни услышал звуки духовой оркестровой музыки, и мне сейчас сдается, будто оркестр играл "Варшавянку". Возможно, именно поэтому звуки этого марша всегда, на протяжении всей моей жизни, вызывали, и до сих пор вызывают у меня какое-то внутреннее, ничем необъяснимое волнение и ощущение, будто по спине "пробегают мурашки".
На противоположном углу Неёловской толстая тетка с трудом удерживает в руках огромную связку рвущихся в небо разноцветных воздушных шаров и продает громко пищащие "уйди-уйди" - небольшие надувные шарики из тонкой резины с намалеванными на них смешными мордашками.
А тем временем, к тому месту, где мы стояли с мамой, медленно, с большим шумом, приблизилось несколько странных, громко тарахтевших, дымящих и разящих керосином, похожих на грузовые телеги, повозок, которые ехали сами, почему-то без лошадей. Повозки эти были низкие и, как мне тогда показалось, очень длинные, и на них стояли, сидели и даже лежали в странных позах какие-то дяди и тети с красными повязками на рукавах и винтовками с примкнутыми штыками наперевес. Мама сказала, что эти "повозки" называются "автомобилями", и вместо лошадей у них есть "моторы". А дяди и тети, едущие на них, изображают разные "революционные пирамиды", и винтовки у них, чтобы "убивать буржуев". Я твердо знаю, что тогда так и не понял, что такое "автомобили", что такое "моторы", и что такое "революционные пирамиды". Не понял я тогда и кто такие "буржуи" и почему их надо убивать. А вот то, что мне стало тогда от всего этого очень страшно, я помню точно. Наверное, я расплакался, и какой-то дядька, ткнув в мою сторону пальцем, громко сказал, будто сразу видно, что я - "буржуйский сынок", а мама поспешила увести меня домой.
Много воды утекло с тех пор, но две эти картинки из моего далекого детства - выезд "Неёловской" пожарной команды, и дядьки с тетками, с винтовками наперевес, ощетинившиеся штыками в "революционных пирамидах", и едущие по Большой Дворянской на тарахтящих "автомобилях" без лошадей, чтобы убивать "буржуев", остались со мной навсегда.
Свободное копирование
