Еще в марте я в техникуме сдал на "отлично" государственные экзамены и получил диплом агронома. Мне было полных 30 лет. Уже 30 - это много или мало? Я плохо сознавал свой возраст. Для ученика это было много. Но для тех должностей и настоящей в Романовке этот возраст был детский, тем более, что приходилось работать с какими "волками", как Герасимов и прочие. Я пошел на высшую степень учебы - в институт. А времени на учебу почти не оставалось - производство "съедало" почти все время.
От центра помощь была минимальная, хотя материально обеспечивалось неплохо. Я разрешил жителям доски и прочие деревянные конструкции использовать в своем быту. Проволоку и все металлические части сдавать. Рабочие по нарядам на работу все подобранное и годное для применения в восстановлении производства сдавали на склад. Восстанавливать было что: разрушенные животноводческие помещения, кровля 56 домов, выбитые стекла окон и прочее. А самое основное - восстановление подачи электроэнергии. Женщины всех возрастов были направлены на помощь дояркам, так как без электроэнергии доение коров производилось вручную, и штатные доярки не справлялись с возросшей нагрузкой. Я просил у директора помощи в восстановлении электрической линии и трансформаторной подстанции, но он сказал, чтобы я просил помощи в соседних хозяйствах (оплату он обеспечит). Я обратился в Курганский свиноводческий откормсовхоз (наш сосед). Они направили в помощь нам целую бригаду электромонтеров и буквально за неделю восстановили электроснабжение. Монтажники работали, не считаясь со временем. Кроме денежной оплаты я им за быстрейшее восстановление пообещал и дал 12 тонн сена. Конечно, нашлись "доброжелатели" и накатали на меня "телегу" директору, что я разбазариваю государственное имущество (доски, что сломанные на улице, и сено, что выдал электрикам). Сволочи, что я для себя старался, что ли?! Сколько убытка приносило животноводство с отсутствием воды и несвоевременным кормлением животных, мехмастерские без электроэнергии - не работали станки, не производились сварочные и кузнечные работы. А бытовые условия? Люди готовят пищу на улицах, приспосабливая для этого под кастрюли, чугунки и сковородки кирпичи и таганки, пользовались во дворах открытым огнем, что могло привести к пожарам. Нет света в домах! На анонимку "доброжелателя" меня вызвали "на ковер" в дирекцию. Начались разборки. Особый акцент в "разборке" принимали Герасимов и партсекретарь Солодовников. Я "озверел" и сразу перешел в наступление, сказал: "Вместо того, чтоб разбирать здесь анонимные дрязги и сплетни, оторвали бы вы свои жопы от мягких кресел, приехали бы ко мне "в гости" и посмотрели на все моими глазами, что бы вы заговорили?!" Герасимов только крякнул и сказал: "Вот видите, каков молодец?!" На что я ответил: "Хорошо смотрите, а то упустите главное, а в порядочных организациях на сплетни-пасквили анонимных "доброжелателей" вообще никак не реагируют, а вам, видно, заняться нечем". Директор Кузнецов не проронил ни слова. Только, сидя за столом, крутил в руках карандаш да перебирал пальцами по столу. На том и расстались. Я чувствовал и знал (а не надо и быть провидцем), что Герасимов и Солодовников затаили на меня звериную злобу.
А анонимки на меня поступали наверх регулярно. Я высчитал, кто занимается этой "грязью". Дело в том, что на отделении процветало воровство в "высших эшелонах власти". Это был механик Фечко и бухгалтер Тася. Было создано и существовало целое "кубло" воров. Я, вникая в работу на отделении, проследил целую суть потока продукции "налево" от воровства зерна и комбикорма до мяса и других материальных ценностей. Были замечены и выписываемые на "мертвые души" наряды, и несуществующие объемы работ. А деньги "текли" в карманы организаторам этих афер. Я начал разрушать эту преступную группу контролем над всеми "каналами" преступного промысла. Конечно, последовала обратная реакция. Вот откуда брались анонимки.
Свободное копирование
