Дни стояли теплые, уборка хлебов шла успешно. Урожайность была высокая. По районным сводкам об уборке хлебов мы были в числе передовых хозяйств района. В сентябре убрали почти весь урожай, хотелось бы убрать побыстрее, но комбайнов было мало, а два старых прицепных комбайна С-6 часто ломались. Оставалось убрать самый урожайный участок пшеничного поля с посевом на пару. Но 2 октября выпал снег и закрыл все поле, скошенное и уложенное в валки. Снега было 10-12см. Уборка застопорилась. Состоялось заседание правления колхоза.
Решали, что делать. Как убрать оставшуюся хлебную массу? Нужно убрать даже из-под снега при заморозках - такое решение приняло правление колхоза. Но дули холодные ветры, днем температура была плюсовая. Снег сошел, но масса хлебных валков была большая, и они не проветривались. Влажность зерна высокая. Правление колхоза постановило: выдать бесплатно полушубки комбайнером, обеспечить также усиленное бесплатное питание, выдать каждому, участвующему в уборке урожая, по бутылке водки в счет спецпитания - для "сугреву". Но к "сугреву" относиться осторожно. Продукты доставлять ежедневно. Для подвоза рабочих на току закрепить автомашину (бывшую мою, с шофером Виктором Лаптевым). Вся бригада жила на третьем, самом дальнем, стане. Дом, где жили, был большой и теплый. Я постоянно находился с бригадой. Даже сына с женой навещал редко. Когда ночами крепко подмораживало, я следил, и тогда поднимал бригаду на уборку хлеба. У повара (Зойка Менщикова, молодая девчонка, дочь комбайнера Данилы) всегда наготове было что перекусить. Я наливал им по стакану водки, они наскоро закусывали и отправлялись в поле. Если погода была относительно теплая, способствовала уборке, то из рациона питания водку я исключал. Оставшуюся водку прятал в подполе дома и дверцу закрывал на замок. Шофер обычно приезжал для разгрузки намолоченного зерна на ток и передавал мне "привет" от комбайнеров, я понимал, что нужен допинг, но на провокацию не поддавался и приезжал только в обед вместе с поваром. Говорил им, что вы взрослые мужики и должны понимать, к чему приводит выпитое лишнее спиртное. Они в шутку называли меня "жмот и скряга. Тебя надо менять". Я отвечал им, что вы меня выбирали бригадиром - подчиняйтесь, а будет собрание - меняйте, я не против, если кого-то из вас выберут бригадиром, но наверное не выберут, так как вы неустойчивые перед алкоголем. Все это было взаимной шуткой. Урожай был хороший, на току рост бурт пшеницы, но влажность зерна была высокой, и оно начало греться. Включили на круглосуточную работу зернопульт, но это давало слабый эффект. Включили в работу сушилку - производительность ее пять тонн жареного зерна в сутки. При более большом вале поступающего зерна - это был почти нулевой результат, и я ее остановил. Зачем зря людей около нее держать и дрова жечь? По желанию рабочие готовили баню. Баня была хорошая, жаркая - можно было попариться. Мужики заказывали домой чистое белье, и я организовывал баню.
Иногда погода менялась - шли нудные мелкие осенние дожди. Я открывал "погребок", и мужики отдыхали по полной. Играли в карты, домино и шашки. Вот и ноябрь наступил. Уже морозы покрепче, и днем земля не оттаивала. Дали "окно", на элеваторе принимали зерно повышенной влажности. Прислали десять автомашин для отправки зерна на элеватор. Уборка близилась к концу. Намолочено и накопилось на току свыше тысячи тонн зерна, и от него шел пар. Зерно грелось и начинало поспевать и гореть. Я лишился сна. Нет транспорта для отвозки зерна на элеватор. Своих колхозных автомашин пришло три штуки, да курганских с автохозяйства десять, и все, что загрузили и отправили. После обеда наведался к нам первый секретарь райкома партии Десятников Михаил Иванович - уважаемый в районе человек. Он и до этого дня раза два был здесь во время уборки, и мы с ним были знакомы. Он тогда еще спросил мою фамилию и семейное положение. Спросил: "Это у вас была комсомольско-молодежная свадьба?" Я ответил, что да, была, у нас уже растет сын. Он поздравил меня. И вот сейчас приехал в столь трудное для бригады время. Ознакомился с положением дел. Осмотрел паром дышащие бурты пшеницы и пообещал на завтра прислать из Кургана все три автохозяйства, и чтобы я готовил людей для погрузки. Я мобилизовал для этого все население деревни, но оставил пока дома. А имеющимися людьми отгружали по десять автомашин. Со строительного техникума из Кургана прислали еще пять дней назад 15 студентов-первокурсников, но какие они были грузчики - дети? Они были заняты на зернопульте.
Обещанных секретарем автомашин так и не появилось. Обстановка с состоянием хлебной массы с каждым днем ухудшалась и становилась угрожающей - хлеб начал гореть. Я лишился сна, ходил как полоумный и злой. Из бригады домой никого не отпустил, кроме женщин. К вечеру приехал секретарь райкома, увидел обстановку и спросил: "Что, машин так и не было?" Я ему в грубой форме ответил, что если первый секретарь врет, то на кого еще можно положиться? Его задел и обидел мой ответ, но он воздержался от слов. Быстрыми шагами направился к своей машине, и по тому, как он со злостью захлопнул дверцу, было видно его настроение. Но он уже из машины мне крикнул: "Жди завтра!" Всю ночь и последующий день на току слышен был шум мотора нашего трактора, крутящего зернопульт. Весь день всматривался в дорогу, но машины не появлялись. Люди волновались. И только к вечеру на дороге появилась колонна автомашин. И началась погрузка. Я оставил за себя в бригаде своего помощника, а сам поехал в деревню собирать всех людей. Набилось полный кузов. С приездом основных сил работа пошла споро. Бригадиру животноводства Петру Платоновичу сказал, чтобы он после вечерней дойки готовил всех людей, способных физически для погрузки, - автомашина вечером будет их ждать. Животноводов приехало еще человек двадцать, и они работали часов до двух ночи, а утром они пошли на свою основную работу. Из механизации погрузочных средств был один погрузчик, но он был слабой производительности. Машин было достаточно. А тут меня "обрадовал" завтоком - у него заканчивались чистые бланки-накладные, а без них не могло быть и речи об отправке груженых зерном автомашин на элеватор. Я так "взорвался", что был готов разорвать виновника на куски. Вскочил в свою дежурную машину за руль и с бешеной скоростью ночью помчался в деревню. Гл. бухгалтера в одних кальсонах привез в контору, получил бланки. А на просьбу бухгалтера отвезти его домой ответил: "Сам дойдешь, у меня груженые машины стоят из-за тебя". Как он домой шел в кальсонах, не знаю. Погрузка шла споро.
Наконец-то к половине следующей ночи весь хлеб вывезли, заметали остатки проросшего зерна и отправляли на свиноферму. Приводили ток в порядок, подводили итоги отправленного зерна. Часов в десять утра приехал секретарь райкома и, увидев результат своей помощи, улыбаясь, направился ко мне навстречу. "Молодцы, хорошо поработали", - сказал он, пожимая руку. - "Почему ты беспартийный, подавай заявление, и мы тебя в виде исключения без кандидатского стажа примем в партию". И с декабря 1959 года я стал коммунистом.
В декабре 1959 года председатель колхоза, парторг колхоза и я с ними поехали на "слет передовиков" сельскохозяйственного производства в Курган - на подведение итогов по уборке урожая. Область награждалась орденом Ленина. Вручал орден прибывший из Москвы член ЦК КПСС. Меня стали "таскать" на всякие районные партийные сборы и форумы. Я никогда не стремился к власти. Не любил ходить на партсобрания, слушать всякую белиберду. То, что принималось решение на собрании - никогда не исполнялось и превращалось в пустую болтовню.
А тут еще хрущевские идеи с кукурузой да укрупнение районов с последующим разукрупнением, ударила по селу эта безумная чехарда. Семян кукурузы для посева своих российских не было, и закупали в Америке. Так в нашей бригаде под кукурузные посевы выделили лучшее поле в сто га. Засеяли семенами "Стерлинг" из американских южных штатов. Где зона произрастания в сравнении с нашим жестким сибирским климатом была совершенно другой. Кукурузные стебли вымахали до пяти метров в высоту, но не вызрели. Наши отечественные комбайны силосоуборочные КС-2,6 не справлялись с такой кукурузной массой, часто ломались. При силосовании наземным курганным способом при трамбовке тракторами зеленой массы - из кургана ручьями тек сок, так что автомашины, груженные силосной массой, не могли подъехать для разгрузки - их буксировали тракторы. А силосная масса кукурузы была недозревшая - кукуруза не набрала необходимое количество сахаров, и поэтому в процессе брожения преимущественно было уксуснокислое брожение, что являлось непригодным на корм скоту. Начался падеж крупного рогатого скота и массовые аборты коров, а рожденные телята были нежизнеспособные. Поэтому было резкое сокращение поголовья скота, а это был удар по экономике хозяйства.
Свободное копирование
