Утром меня вызвал к себе заслуженный артист республики – один из руководителей художественной части Вахтанговского театра.
– Ну что, Юрий Борисович, – сказал он, лукаво улыбаясь и потирая руки. – Садитесь и пишите.
– Что писать? – удивился я.
– Пишите заявление в главное управление милиции. Я покорно взял в руки перо, еще ничего не понимая.
– Пишите: «Ввиду моей ответственной творческой работы в качестве члена музыкальной коллегии художественного совещания и помощника концертмейстера театра имени Вахтангова, мне особенно нужна покойная домашняя обстановка, которая является совершенно необходимым условием моей продуктивной работы в области советского искусства. По вышеизложенным причинам прошу главное управление милиции Советского Союза разрешить проживать вместе со мной моей матери Елагиной В.М., так как только она способна обеспечить мне необходимые для моей творческой работы домашние условия». Точка. Все. Подпишитесь.
Я подписался под этой галиматьей.
– Неужели этот вздор может помочь? – спросил я.
– То, что мы с вами тут написали, в конце концов, совершенно неважно. Дело уже сделано. Вы же знаете, что у Льва Петровича есть друзья в главном управлении милиции СССР, и нам сейчас нужно только формальное обоснование дела, имеющее хотя бы видимость логики, пусть хоть самой готтентотской. А завтра я и Лев Петрович поедем на Лубянку и лично отдадим это веселое сочинение по назначению. Я уверен в успехе. Можете теперь спать спокойно.
Через два дня мать вызвали к телефону.
– Товарищ Елагина? Здравствуйте. Говорит начальник вашего отделения милиции товарищ Пушкин, – раздался любезный голос. Это был тот самый начальник, который посылал два дня тому назад участкового надзирателя выгонять мою мать на улицу. – Я был бы очень рад вас повидать, товарищ Елагина.
Когда вы сможете ко мне зайти? – Товарищ Пушкин не говорил, а прямо пел в телефон.
– Я могу прийти сейчас, – сказала мать недоумевая.
– Прекрасно. Жду вас. Когда мать пришла в милицию, ее грубо окликнул дежурный у входа:
– Вам что надо?
– Я к начальнику.
– Начальник занят.
– Но он звонил мне и просил прийти.
– Как фамилия?
– Елагина.
– Пожалуйста, товарищ Елагина. Начальник вас ждет. Товарищ Пушкин был очень мил.
– Я прошу вас, товарищ Елагина, забыть это маленькое недоразумение. Конечно, вы имеете все данные, чтобы жить в Москве. Дайте, пожалуйста, ваш паспорт…
Мать протянула паспорт, и начальник поставил на нем маленькую печать: «Н-ское отделение милиции города Москвы». Эта маленькая печать давала право на жизнь в столице. Как все это оказалось просто и легко!
Свободное копирование
