-10-  

Александр
 

10 сентября 1877, Москва

Антоне!

Вчера я получил твое желтое письмо от 30-го августа. Путешествовало оно ровно 10 дней (восемь у тебя в кармане и два в вагоне). Благодарю тебя за поздравление с ангелом. Теперь скажи на милость, что обозначают твои намеки на дворянство? Написано до такой степени темно, что я ровно ничего понять не могу. По всему видно, что в данном случае ты употребляешь слово "дворянин" в насмешку; ты, может быть, и прав, но, сколько мне помнится, я не подавал тебе повода относить это ко мне. Пишу я это тебе потому, что в твоем письме много темных мест, которые дают повод думать, что тут есть какое-то недоразумение. Так, например, ты пишешь: "В последнем письме Вы, молодой человек, пишете, что и в пансионе Вас не отдули только потому, что Вы дворянин". Во-первых, о каком это пансионе говоришь ты и, во-вторых, когда, за что и про что меня дуть хотели. Насколько мне помнится, я послал тебе мое последнее письмо из Кром и в нем ни о дворянстве, ни о пансионе речи не было. О Гёте и Гегеле -- может быть, да, должно быть потому, что исключительно занимался ими. Далее ты воспеваешь хвалебную песнь моему дворянству, поздравляешь меня, просишь произвести Николу во дворяне, не забыть и тебя, грешного, и, наконец, пишешь: "Если уж и в пансионе -- в этом захолустье узнали какими-то судьбами, что Вы дворянин, и не били Вас по шеям, то не мудрено, что скоро весь свет узнает о Вашем дворянстве..." Объясни, Христа ради, что это за пансион, за захолустье, а главное, где оно, и главнейшее: сообщи, откуда ты взял все это? Я готов биться об заклад, что ничего подобного не писал тебе, поелику о дворянстве никогда не думаю, а бить меня никто не покушается. Если бы ты не сказал, что почерпнул этого в моем последнем письме, то я принял бы все это за твое, шутейства ради, измышление. Муттер говорит, что, вероятно, кто-нибудь под мою руку написал и полагает, что это опять какая-нибудь "напасть" на меня... Но так или иначе, я убедительнейше прошу, пришли мне объяснение своего этого письма.

Далее ты спрашиваешь о моем завещании. Правда, я труп свой подарил анатомическому театру; но спешу успокоить тебя. Там нужно только мое мясо, а костей не требуется, поэтому я с охотой отдаю их тебе для продажи на фабрику за 15 к. вместо бараньих. Твоей заветной мечте, как видно, исполниться не суждено, ибо я, как студент, в ополчение не иду, и мое мясосложение здесь ни при чем.

Напрасно ты поздравляешь фатера с получением места. Он нигде не служит. Втерли было его в какую-то управу благочиния, да через неделю дали отставку за неспособность к составлению бумаг. Он так рассказывает о себе: "Дадут мне бумагу, а я не знаю, как ее сочинить; скажут мне, а я пока дойду до своего места -- и забуду". Маменька просто в восторге, и день и ночь слезы льет. Просит: "Когда будешь писать деточке моему дорогому Антоше, так скажи ему, что папаша без места и за квартиру платить нечем, так и напиши ему, он мне сочувствует" и т.д. В таком роде. Относительно иерееподобного мужа сказать тебе нечего. Калуцкую свадьбу опишет ему Николай, потому что я в своем описании не удержусь от ядовитости и поджигательства.

Итак, еще раз прошу тебя, напиши мне, что это за чертовское пасквильное письмо мое, дающее тебе право так нескромно и ядовито трунить надо мною? Даже, если можно, пришли мне его, дабы я воочию убедился... Относительно М.М.Чохова ты прав, с ним нужно держать ухо востро и держаться подальше. Кланяются тебе моя жена и детишки[1] все без исключения, а старший все пристает: "Папа, где дядя Антошка?" Такие, брат, у него воинственные наклонности, все говорит: "Дяде Антошке по уху, по морде", а мой новорожденный протягивает к тебе ручонки и шлет тебе улыбку (Творение Митр. Чех. Глава X, ст. 28).

Жена обижается, что ты не пишешь ей, и обвиняет тебя в недостатке родственных чувств. Иван учится немецкому языку, сестра в Филаретовском[2]. Новостей нет. В университете серьезные занятия начнутся 20-го сентября. Пожалуйста, напиши объяснение, иначе мне придется думать, что по Таганрогу опять ходит какая-нибудь хуевская сплетня на мой счет. Пиши мне в Университет. Поклон Селиванову.

Твой Александр Чехов.