Не могу сказать, чтобы женевский период, тянувшийся почти два года, оставил во мне особенно приятные воспоминания.
Редакция, правда, была у нас дружная, она состояла в то время из 4-х человек: Ленина, Воровского, Галерки (Ольминского) и меня. Я выступал и писал под фамилией Воинов. Как публицист, я не был особенно плодовит — рядом с Лениным не приходилось писать слишком много: он с поразительной быстротой и уверенностью отвечал на все события дня. Много писал также Галерка. Зато как пропагандист идей большевизма, как устный полемист против меньшевиков я занял первое место и в Женеве, и в других городах Швейцарии, и в колониях русских эмигрантов во Франции, Бельгии и Германии. Разъезжал я неутомимо, повсюду посещая наши, порою столь крошечные, но всегда энергичные, большевистские организации, повсюду грудью встречая натиск несравненно более компактной меньшевистской и бундовской публики и повсюду читая рефераты.
Я не отказывал себе в удовольствии рядом с рефератами чисто политическими устраивать также рефераты на философские, литературные и художественные темы. К ним душа моя лежала больше, да они, по правде, и имели несравненно больший успех.
Политическая же работа в то время была до крайности неприятной… Жизнь эта меня утомила, но я считал своим долгом исполнять мою миссию странствующего проповедника и полемиста со всяческим рвением.
Чтобы закрепить разрыв партии, который казался нам абсолютно необходимым, и привлечь к себе окончательно соглашенцев, у которых новых линий абсолютно не вытанцовывалось, мы решили созвать в Лондоне, так называемый, 3-й съезд партии. Главным организатором съезда в России явился Богданов. Он, став во главе «Организационного бюро комитетов большинства», объездил всю Россию и обеспечил за съездом значительный приток крупных работников с мест…
3-й съезд вообще выявил главные фигуры нашей партии. Правда, и на 2-м съезде выдвинулось несколько лиц, которые играли некоторую роль в начале истории большевизма, а теперь вернулись в ряды <активных> большевиков вновь. Я говорю о таких людях, как В. Д. Бонч-Бруевич, как Гусев и некоторые другие. На 3-м же съезде окончательно выяснилась возможность длительного союза между Лениным и Богдановым, с одной стороны, и тов. «Никитичем», т. е. Красиным, — с другой. С тех пор Красин занял в большевистском мире пост одного из крупнейших практических вождей. Эта роль осталась за ним до конца 1906 г…
Выдвинулся и был избран в ЦК тов. Строев, т. е. Десницкий, долгое время бывший одной из основных фигур большевизма, потом отошедший, а сейчас числящийся в своеобразно сочувствующих Советской власти и работающий как выдающийся педагог и организатор рука об руку с нею.
Не стану перечислять других, как старика Миху, Раскольникова (из Самары), Вадима, сейчас, кажется, продолжающего стоять в стороне от движения, но некоторое время бывшего одним из виднейших деятелей партии, и т. п.
Съезд был немногочислен, но отборен по своему составу. На нем в конце концов создалось движение большевизма. Были выработаны определенные тезисы: держать курс на революцию, готовить ее технику, не забывать за «экономическим и закономерным» волевого организующего начала. За цель же положить себе диктатуру пролетариата, опирающегося на крестьянские массы.
Все это сделало большевистскую партию готовой к первым бурям и грозам революции 1905 г.
(52) Третий съезд РСДРП состоялся в Лондоне 12–27 апреля (25 апреля —10 мая) 1905 года. На съезде, проходившем под руководством Ленина, присутствовали только делегаты-большевики. Меньшевики отказались от участия в съезде и собрались в Женеве на свою конференцию. Съезд помог выйти из кризиса, переживавшегося партией по вине меньшевиков-раскольников, пересмотрел организационные формы работы партии и выработал стратегию и тактику пролетариата и его партии в переживаемый революционный момент.
Луначарский выступал на съезде с докладом о вооруженном восстании. В своей статье «Большевики в 1905 году» он вспоминал через 20 лет:
«Владимир Ильич дал мне все основные тезисы доклада. Мало того, несмотря на мою манеру никогда не записывать никаких своих речей, а говорить импровизированно, он потребовал на этот раз, чтобы я всю свою речь написал и дал ему предварительно прочесть. Ночью, накануне заседания, где должен был иметь место мой доклад, Владимир Ильич внимательнейшим образом прочитал мою рукопись и вернул ее с двумя-тремя незначительными поправками, что неудивительно, потому что, насколько я помню, я в моей речи исходил из самых точных и подробных указаний Владимира Ильича
(55) Вероятно, имеется в виду Д, С. Постоловский, социал-демократ, избранный на III съезде партии в члены ЦК. Был официальным представителем ЦК РСДРП в Исполнительном комитете Петербургского Совета рабочих депутатов. В годы реакции отошел от политической деятельности. После Октябрьской революции работал в Государственной Комиссии законодательных предположений при СНК СССР.
(56) Ленин употреблял в это время формулировку: «Революционная демократическая диктатура пролетариата и крестьянства». Так называлась его статья, напечатанная в газете «Вперед» от 12 апреля (30 марта) 1905 г. (см.: Полн. собр. соч., т. 10).
Свободное копирование
