Под этим не совсем утешительным впечатлением я на другое утро отправился представляться начальнику всей Лезгинской кордонной линии генерал-лейтенанту Шварцу. Сам он, его костюм, и комнаты, и вся обстановка произвели на меня какое-то новое, странное впечатление: все было не так, как я привык видеть у высшего начальства. Какая-то архиспартанская простота, какой-то военно-походный вид на всем: холодные, полупустые комнаты, несколько простейших деревянных стульев, кабинет в виде ротной канцелярии и сам генерал -- человек по виду средних лет, среднего роста и, если можно так выразиться, средней физиономии, то есть не выражающей ничего особенного, одет в старенький сюртучок без эполет, в каких-то толстых сапогах и грузинской папахе на голове, которую он приподнял, пока я произносил стереотипные "ваше превосходительство, честь имею представиться, помощник" и прочее.
-- Читал вашу записку, полагаю, дело было бы хорошее, но не могу никакого решительного мнения высказать, ибо вовсе не знаком с тамошней местностью и прочими условиями, скорее следовало спросить об этом у начальства Владикавказского военного округа, они там ближе и лучше могут знать, я сегодня же и ответ пошлю в Тифлис.
Коротко и ясно. Сейчас видно делового человека. Говорить мне ничего не приходилось, и я уже думал раскланиваться.
-- Позвольте, вы, я слышал, не желаете больше служить в Тушинском округе? (Откуда, думаю себе, слышал он это?) Почему же это? Вы уже там привыкли, все хорошо знаете, можете пользу приносить, зачем же менять место?
-- Я, ваше превосходительство, не могу оставаться под начальством нового окружного начальника, который явно, с первого дня прибытия в округ, выказал враждебное ко мне отношение; при таких условиях я никакой пользы принести не могу, а себя подвергаю только напрасным неприятностям, еще более невыносимым в таком глухом месте, где жизнь и без того полна всяких лишений.
-- Вам нужно постараться поладить с новым начальником. Вы моложе и чином, и годами, вы должны уступить кое-что и перенести. Я для вашей же пользы советую вам оставаться там.
Затем генерал, приподняв свою папаху, спросил, где я остановился, а когда я назвал Дмитрия Ивановича Гродского, то он с улыбкой сказал:
-- Ну, это домосед, монах, его из кельи не вытащишь, а вы, если желаете, то приходите в два часа на щи и кашу.
Я поклонился и вышел. Вот тебе и результат поездки! Дмитрий Иванович, которому я передал весь разговор с генералом, опять повторил, что г-н Шварц мало интересуется всем, что не прямо его касается, и что потому ответ его в Тифлис, вероятно, будет уклончивый, более канцелярская формальность, нежели какое-нибудь мнение о самом вопросе. Что же касается разговора о моей службе, то и он удивлялся, откуда генерал это знал и еще более, отчего он принял как бы близкое участие в этом, что не в его характере.
Свободное копирование
