Когда я в нескольких словах удовлетворил их любопытство, мне и самому захотелось кое-что узнать. Они были с шотландского китобойного судна "Хортикула", от которого отбились. Повторилась старая история: они вышли на лодке искать китов и слишком удалились от судна. А потом все заволокло туманом - извечным арктическим туманом, который держится порой по многу дней. Можно лишь различить то место, где солнце светит над туманом. Можно увидеть характерную белую радугу, возникающую от кристаллов льда в воздухе. Китобои оказались беспомощными и ничего не могли сделать. И хотя каждый звук разносился на большое расстояние, но они настолько отдалились от судна, что услышать их, конечно, не могли. Все накричались до хрипоты и в первые двадцать четыре часа регулярно стреляли из ружей, но в ответ доносилось только эхо, отраженное множеством окружавших их айсбергов.
Лодку они, конечно, вытащили на лед и, как всегда в таких случаях, устроили лагерь, натянув парус. Здесь они сравнительно удобно расположились в ожидании дальнейших событий. Китобои обрадовались этой передышке; продовольствие и кофе у них были. Один постоянно стоял на вахте, а остальные спали в лодке или что-нибудь чинили. Передвигаться в этом густом тумане было безумием. Люди не имели никакого представления о странах света; эти районы так близки от магнитного полюса, что пользоваться компасом невозможно. Оставалось одно - ждать перемены погоды.
Несчастье случилось неожиданно, когда одни спали, а другие спокойно пили кофе. Дежурил пожилой шотландец, один из старейших китобоев. Голос у него был жуткий, слуха никакого, но, к сожалению, он очень любил петь. Когда он находился на вахте, он всегда пел бесконечные шотландские баллады о горах и девушках. Каждый куплет заканчивался хриплым ржанием. Стоило ему кончить одну песню, как он сразу же запевал другую; в конце концов его товарищи больше не выдержали этой пытки. Когда он заканчивал очередной куплет, все набросились на него с воем и проклятиями, чтобы заставить его замолчать, и, казалось, что сама природа присоединилась к их протесту.
И действительно, как только стало тихо, они услышали нараставший грохот, превратившийся в ужасающий гром. Некоторые из них так и не поняли, что случилось: в несколько секунд огромный айсберг перевернулся и задел их льдину. Шотландец, несший вахту, больше уже не пел - он исчез навсегда. Все остальные находились в лодке, которая оказалась наполовину похороненной под массой льда. На Билла Раса обрушилась огромная глыба, но прежде чем он освободился, льдина с их лагерем развалилась на множество кусков, и люди оказались в воде.
Биллу удалось выбраться на ропак; с удивлением он понял, что даже не ранен. Семундсен подплыл к нему в ледяной воде, и вдвоем они начали разыскивать своих товарищей. Великану норвежцу удалось ухватить двоих и вышвырнуть их на большую льдину. Расе он сказал, что надо найти остальных и спасти лодку. Ему и в голову не пришло бросить товарищей в беде.
Когда они в конце концов собрались, их оказалось семеро из двенадцати, вышедших в лодке. Остальные пять утонули или же их раздавил айсберг. Двое из спасенных находились в очень плохом состоянии. У одного были перебиты обе ноги, а второй, очевидно, сломал себе позвоночник. Они долго не протянули. Теперь осталось пятеро, а то, что уцелело от лодки, вряд ли могло пригодиться. Пять человек на льдине у входа в пролив Джонса без продовольствия, без спичек и с негодной лодкой! Хорошо было только то, что все они здоровы и сильны, и никто из них не отказывался от борьбы за спасение своей жизни...
Билл Раса и Семундсен рассказали мне, что, кроме них, есть еще трое: датчанин-китобой Том Ольсен, португалец и еще один, которого Раса назвал "недоразумением". Правда, сам по себе человек он неплохой, он даже оказался более сильным и выносливым, чем можно было ожидать, да и нрава веселого, а такое прозвище получил потому, что не был китобоем. Это американец, который отправился на "Хортикуле" из-за нелепой мысли, будто поход за китами увлекательное приключение. Он, кроме того, что-то вроде ученого: собирает растения и животных; к тому же еще и писатель, во всяком случае журналист, да, как видно, и в медицине разбирается. К этому Раса добавил, что американец никогда ни на что не жаловался, хотя и уступал другим в силе. Но ведь он никогда не был моряком. Да, да, добавил Раса с глубоким вздохом, осталось всего лишь пятеро из двенадцати и один из них - сухопутный краб!
Свободное копирование
