Техникум

ТЕХНИКУМ:

Однажды, когда отец вернулся домой после очередного традиционного сбора его полка, он заявил: - Через пару лет поедешь в Ростов, сынок... Наш Батя (так он и его однополчане называли своего бывшего командира) теперь начальник училища, он, без вступительных экзаменов, берет тебя в свое авиационное училище, пойдешь на пилота или инженера-механика учиться, куда сам захочешь… Будешь жить на всем готовом, отслужишь, получишь отличную гражданскую специальность… Я резко ответил: - В Ростов не поеду, сбегу из дома, я совсем не хочу быть военным…

Этим же летом, после окончания мной восьмого класса, родители стали склонять меня к поступлению в техникум - они мотивировали свое намерение тем обстоятельством, что материально не смогут потянуть одновременную учебу в ВУЗах обоих детей. Если я пойду учиться в техникум, закончу учебное заведение за четыре года, начну работать и перейду на самообеспечение, то они свои материальные возможности направят в помощь Свете, которая через четыре года подойдет к поступлению в институт. Мне пришлось согласиться с доводами родителей и распрощаться со своей заветной мечтой о факультете журналистики в одном из университетов страны. Я выдвинул предкам только одно условие - техникум я выбираю сам.

В 1963 году я поступил в Днепропетровский техникум автоматики и телемеханики, который недавно образовали, чтобы готовить специалистов наиболее востребованных на тот момент новых профессий. Конкурс при поступлении был, как в МИМО - 12 человек на место, но я поступил. Мой друг Витя Сердюк считал поступивших вундеркиндами... Я говорю об этом: судьба, повезло... Техникум разместили в шикарном здании, на месте закрытого учебного заведения горных специалистов. В столовой были белые скатерти и хлеб бесплатно. В соседнем доме располагалась булочная, в которой, кроме хлебных изделий, продавали белое сухое по 20 копеек стакан. Некоторые студенты немедленно приспособились бегать в булочную на переменах пропустить стаканчик. Стипендия была 20 рублей, за отличную учебу назначали повышенную - 24 рубля. Мест в общежитии на всех не хватало, их предоставляли согласно показателю среднего дохода члена семьи учащегося. Я принес в учебную часть справки о заработной плате родителей и, на их основании, мне отказали в общежитии.

Мы с мамочкой бродили по ближайшим окрестностям, разбили ноги до крайней усталости, но всё-таки нашли весьма своеобразную квартиру. В ответ на звонок входная дверь распахнулась и перед нами предстала совсем дряхлая старушка, одетая в основательно заношенный длинный халат, видимо, бывший когда-то китайским, если поверить едва заметным на выцветшей ткани сложным, восточным узорам. Овально-симметричная форма лица, большие серые глаза на полностью распаханной морщинами физиономии и сложный узел причёски из длинных, седых волос всё-таки указывали на былую красоту, хорошую породу и избранность старой женщины.

Жилплощадь заслуженной актрисы-пенсионерки, Анастасии Новицкой, представляла собой огромную студию примерным размером в сорок квадратных метров. Стены помещения были сплошь увешаны старыми афишами и фотографиями. Крайне беспорядочная меблировка состояла из элементов удивительной смеси эпох, стилей, цен и качества. Наиболее достойной единицей коллекции являлся огромный антикварный шифоньер ручной работы, лицевые панели и дверцы которого были покрыты изящной резьбой из силуэтов людей и животных, листьев, цветов и гроздей винограда. Монстр интерьера прошлых столетий не располагался в объёме комнаты обычным образом, вдоль стены, а устроился поперёк помещения, разделяя, таким образом, всю площадь на два отдельных жилых пространства. Правая половина жилья выглядела многим интересней левой – её украшали резная сторона шифоньера, массивная деревянная кровать и тяжёлый, круглый стол с четырьмя стульями. Интерьер левой половины практически ничем не отличался от обстановки общежития: две узкие, железные койки без всяких затей, две тумбочки и две простые табуретки. Я занял одну из коек, а затем отправился в техникум, чтобы пригласить к себе в соседи, на вторую койку, еще одного бездомного бедолагу, Эдика Шермана, с которым успел познакомиться во время вступительных экзаменов.

В первый день учебы группе назначили старосту, Анатолия Юрченко, тоже студента, но поступившего учиться после армии. Он был на несколько лет старше однокашников, член партии и поэтому пользовался большим доверием руководства и партийной организации. Мужику захотелось немедленно завоевать авторитет в группе. После окончания занятий он стал вешать нам лапшу на уши о своих великих спортивных достижениях: мастер спорта по стрельбе, первый разряд по лёгкой атлетике, в армии занимался боксом и плаванием. Я решил пошутить: - Толик, а ты занимался стриптизом? Староста ответил: - Конечно, ещё в школе. У меня первый разряд… Взрыв хохота однокашников дал понять старосте, что он окончательно заврался… Что-то было не так и в ехидном вопросе одногруппника, и в его собственном идиотском ответе… После того, как Анатолий разобрался со словом “стриптиз”, я, на все четыре года учебы, стал его главным недругом. Плохое отношение старосты к моей персоне потом многократно аукнется мне в течение учебы, но зато мой авторитет среди однокашников удачной шуткой был завоеван сразу.

Через неделю учебы всех первокурсников отправили в колхоз, на уборку урожая. Нашей группе необыкновенно повезло - мы попали в плодово-овощной совхоз в Синельниковском районе. Добирались до места в крытом брезентом грузовике, оборудованном рядами скамеек для перевозки людей. Мы провели в деревне около месяца, жили несколькими группами в частных домах работников совхоза, которые намеренно, видимо за оплату, отвели комнаты под наскоро оборудованные общежития. В течение месяца мы убирали с полей и садов: помидоры, огурцы, яблоки, арбузы, дыни и виноград. Я много раз затем попадал на уборку урожая за свою жизнь в СССР, но никогда больше мне так не везло с ассортиментом продукта труда, как в ту поездку на первом курсе техникума. Мы тогда научились разбираться в сортах фруктов и овощей, знали, как выбрать самый спелый арбуз и лучшую дыню. Вечерами мы ходили на танцы в сельский клуб, приглашали танцевать местных красоток и несколько раз попадали в переделки из-за ревности местных “отелло”.

Спустя месяц мы возвратились в свой прекрасный, студенческий город и возобновили учебу. Несколько преподавателей сразу завоевали наши сердца: преподаватель черчения с хорошо запоминающимся именем Анна Израилевна Израилева, кроме обучения сложному предмету, выполняла обязанности руководителя группы. Отставной полковник, однорукий инвалид Мосин (точно не помню его имени и отчества) безупречно преподавал физику. Он хорошо рисовал и каждую новую тему, задачку или закон сопровождал на доске крайне доходчивой иллюстрацией. Конспекты лекций Мосина я потом долго хранил, с ними сдавал физику в институте и по ним преподавал в будущем сам. Красавица, молодая преподавательница математики (совсем не помню имени) на лекциях будоражила пробуждающееся мужское воображение своей стройной фигурой и, при этом, была отличной учительницей. Преподаватели электротехники Дунаевский, электроники Шабаев, Нессонов и Фурса навсегда заложили в моей голове основы своих сложных предметов.