Народонаселение Тарху ныне не превышает пяти тысяч; прежде доходило до десяти, но удаление Шамхала, набег Кази-Муллы и другие неблагоприятные обстоятельства обезлюдили это местечко. Домов считается здесь до 1200, но каких домов!... Все здешние жители Мусульмане суннитского обряда, родом Татары, одного происхождения с Кумыками, что доказывается и физическим сложением и наречием Тархинцев. Не смотря на то, всякий раз, при взгляде на здешнего Татарина, я думал услышать наше казанское: "бачка! купи халат!" Жители Тарху и вообще дагестанские Татары не имеют в характере почти ничего общего с северными Татарами; даже физическая структура несколько улучшилась при смешении с кавказской кровью. Здешний Татарин сильно отзывается Горцем как в костюме, так и в нраве. (О Кумыках см. еще Hammer, Gesch. der gold. Horde, 421-422)
Костюм жителей Тарху представляет смесь горского с дербендским: вседневная одежда состоит из черкеского папаха (огромной широкой бараньей шапки), из чухи с разрезными рукавами и с патронами на груди, и из горских шалвар и обуви. Женщины облекаются в рубашки более или менее длинные, утопают в шалварах (туманах), а голову повязывают платком; к крайнему удовольствию всех поклонников прекрасного пола, женщины здесь не следуют общему обычаю Востока, не прячут лицо под покрывалом, не поворачиваются к неверному задом. Я сказал к удовольствию потому, что между обитательницами Тарху встречаются красавицы, только жаль, что эта красота выглядывает из неизящного и запачканного костюма.
Здесь было бы мне очень сподручно распространиться о горских нравах вообще и о татарских в особенности, написать длинную и весьма добросовестную диссертацию -- титул добросовестного ныне необходим для всякого труда -- о характере и наклонностях подданных Шамхала, но увы! я не обладаю чудесною способностию изучать нравы какой-нибудь Империи в недельное пребывание и составлять из этого очень толстые и очень дельные сочинения. Я сознаюсь откровенно, что пробыл в Низовом укреплении только неделю, и что, по моему разумению, в неделю можно заметить очень немного, а еще меньше изучить и понять. Скудную жатву, собранную мной в это короткое пребывание, я, хотя и с большим стыдом, отваживаюсь представить на благоусмотрение читателя: тут всего будет понемногу.
Сколько я мог заметить, главное занятие тарховских жителей состоит в безмолвном созерцании природы с плоской кровли мечети или собственного дома. Для этих людей, могущих перенести при случае все возможные трудности горного похода, тяжела всякая работа; наклонность их к кейфу простирается до того, что они считают большим одолжением, если в месяц раз свезут в Шуру, за 60 верст от Тарху, провиант для войска и возьмут за это по два рубля сер. на лошадь: тотчас же можно услышать между ними восклицания, что мала плата, что они служат России не меньше солдат, и проч. Не смотря на общую бедность жителей Тарху, ни один из них не хочет работать, ни один из них не запасает денежку на черный день: все живут лишь настоящим. Это общее правило в горах. Пришла беда -- и Горец обращается за помощью к своим родным или знакомым: помогли -- хорошо, а не помогли, так пропадай, как знаешь. Впрочем, к чести гор, последнее обстоятельство встречается нечасто, да и при ограниченности потребностей Горца и при правильном, здоровом образе жизни, ни нищенство, ни болезнь ему почти неизвестны.
Все жители Тарху постоянно вооружены кинжалами, и не без смеха видишь даже мальчишек, прицепивших у к поясу кинжал больше себя. Подумаешь, что эти люди очень богаты, что жизнь их течет среди дорогих наслаждений, но стоит только войти в саклю, и все достояние Горца у вас перед глазами: вот в углу одной комнаты навалено несколько перин, вот диван, покрытый истасканным ковром, а над ним оружие хозяина, вот висят на стенах фаянсовые и оловянные тарелки и блюда, просверленные чуть не на средине для того, чтоб висеть на гвозде, вот мелочь накиданная в тахчах (нишах), а в конюшне несколько штук баранов и лошадь, -- и ничего более! Таков домашний обиход и весь капитал людей зажиточных, а у бедных нет и того.
После созерцания природы первое место занимает сеяние и собирание марены: огромные огороды этого растения находятся около Низового укрепления, и здешняя почва считается очень способной для произрастания марены. На эти работы собираются в Тарху толпы Горцев даже из немирных аулов без всяких видов, и гости, пользуясь полной свободой, нередко вместо работы занимаются воровством, а потом благополучно бегут домой. -- Кроме марены Татары сеют ячмень, пшеницу и кукурузу, и из последних выделывают муку.-- Фруктов в Тарху родится очень мало, и притом в летнее время они здесь вредны, особенно дыня, за которой ходит следом лихорадка. Некоторые жители обнаруживают необыкновенную в этом краю деятельность -- занимаются дома выделкою шелка и содержат для этого шелковичных червей. -- Ремесленников в Тарху очень мало: всякий норовит промышлять себе хлеб без больших хлопот торговлей в мелочной лавочке.
Хотя около Бурной и растет лес, но он так мелок и тонок, что не годится ни на какое употребление: это скорее кустарник, а не лес. Для отопления возят самые дрянные дрова из-за пятнадцати верст; хороший же строевой лес доставляется из Шуры. Впрочем, деревянного материалу на постройки идет здесь очень мало, а обходятся тесаным камнем; некоторые употребляют па постройки сушенный кирпич, но и он приготовляется в Тарху в незначительном количестве. Сушеные кирпичи делаются из глины, чернозема и мелкой соломы, величиной бывают больше обыкновенных, не обжигаются, но сушатся на солнце недели две или даже меньше, если погода постоянно стоит сухая, и при стройке связываются также глиной, только лучшего сорта. Черепицы в Тарху не делают, потому что здесь нет хорошей глины.
По причине сильных жаров Тарху изобилует насекомыми всякого рода: в целом городе нет ни одной сакли, в которой не раздавалось бы заунывное пение бесчисленных сверчков. Кроме невинных насекомых, от которых иногда нельзя уснуть целую ночь, водятся в Тарху скорпионы и фаланги, но укушение их производит только одну опухоль, которая скоро исчезает от деревянного масла.
Свободное копирование
