Из прошлого и настоящего - 84

XIX

 О "Современнике" сложилось уже давно очень точное и определенное мнение; о "Русском слове" же и тогда, когда оно выходило, и после, когда о нем заходила в печати речь, редко высказывалось что-нибудь ясное и вполне его характеризующее. Было известно лишь, что "Русское слово" есть журнал подрастающего, поколения, в отличие от "Современника", который считался журналом поколения молодого. Читатели "Современника" смотрели на "Русское слово" с оттенком некоторого высокомерия, как на журнал начинающих писателей для начинающих читателей. Между теперешними зрелыми людьми вы найдете многих,, считающих себя умственно обязанными во всем "Современнику" и у которых для "Русского слова" не сохранилось никаких благодарных воспоминаний. Но нужно думать, что п у "Русского слова" были свои ученики, сохранившие о нем тоже благодарную память. Когда, года три тому назад, умер Зайцев[1], я получил из провинции письмо от неизвестного мне корреспондента, исполненное такого трогательного уважения и таких почтительных чувств к умершему, которые могли явиться лишь к человеку, сумевшему внушить их плодотворным умственным и нравственным влиянием, К сожалению, письма этого у меня нет. Я отослал его к сестре Варфоломея Александровича Зайцева, в семействе которой все, что касается памяти его, чтится, уважается и хранится, как святыня. Неизвестный корреспондент настаивал, чтобы Пыли изданы сочинения Зайцева[2] и написана его биография. Сочинения его едва ли бы оказалось возможным издать, даже и помимо внешних препятствий; что же касается его биографии, несомненно имевшей бы большой и поучительный интерес, как изображение необыкновенно честного, правдивого и последовательного характера, то и ее, к сожалению, мне не удалось достать. Я очень убедительно просил одного известного писателя, хорошо спавшего Зайцева, дать для "Дела" его биографию, но получил ответ, более похожий на молчание.

 В ходячей характеристике "Современника" и "Русского слова", вероятно, была и правда, вероятно, было для нее и основание, но тем не менее оценка эта не давала об этих журналах ни точного понятия, ни устанавливала осязательной между ними разницы.

 Теперь, когда прошла целая четверть века, что эти журналы уступили свое место другим журналам, когда успело народиться уже новое поколение, когда нравы, понятия и сама жизнь изменились настолько, что даже не верится, что у нас были сороковые и шестидесятые годы, делать характеристику "Современника" и "Русского слова" как журналов было бы, уж конечно, и скучно для того, кто взялся бы за эту работу, и еще скучнее для того, кому пришлось бы ее читать. Если каждый писатель не переживает своего поколения, то так же не переживает его и журнал, в котором работал этот самый писатель. Живым людям нужно живое, нужно то, чем они живут в свое время, что близко им, что заставляет их думать и волноваться, и чувствовать, и размышлять. Поэтому, говоря о "Современнике" и "Русском слове", я вовсе не думаю беспокоить тени этих сослуживших свою общественную службу публицистских органов; я буду делать собственно характеристику того времени, его течений, его направлений, его стремлений, симпатий и умственного темперамента.

 "Современник" действительно был журнал более серьезный и разрешавший иные вопросы, чем "Русское слово". Может быть, это зависело от состава его сотрудников, но, пожалуй, еще больше и от времени, в которое он издавался. "Современник" начал занимать свое руководящее положение в 1855 году, когда "Русского слова" еще не существовало. Когда же "Русское слово" начало приобретать значение, то есть когда в 1860—1861 годах в нем явились Писарев и Зайцев, Добролюбов уже умер, освобождение крестьян свершилось, а вскоре выбыл из "Современника" и Чернышевский. Таким образом, "Современник" и "Русское слово" прежде всего принадлежат разному времени.