* * *
Вспомнил папу на фотографии из книжки "Герои гражданской войны в Забайкалье". Там, он с юным Сергеем Лазо, членом Реввоенсовета Сибирской Красной Армии. По современному "табелю о рангах" Лазо в двадцать лет был маршал! А справа от него сидит, опираясь на шашку, папка мой - ещё моложе! Лихой оголец с шашкой и маузером. И чуб кудрявый из-под казачьей фуражки! И как же он, юнец безусый, в казачьих сёлах Забайкалья седобородых казаков за коммунизм поднимал?? А, ведь, получалось у него, да ещё как!! Верили ему казачки за ум не по годам его и храбрость, за искренность и веру безграничную в справедливость войны. Седлали коней и шли за ним в красные отряды. И водил чубатый безусый оголец с шашкой и маузером "...лихие эскадроны приамурских партизан". Да как! В пух и прах разносил юнкер недоучившийся белогвардейские дивизии, которыми командовали тупорылые, спесивые царские генералы в опереточных аксельбантах, вроде недоумка Колчака, который до самой смерти своей так и не понял, куда сунулся, на что посягнул! Не мог понять его спесивый генеральский набалдашник, что Сибирь - не Россия, а сибирские казаки - не русские жалкие сивари, потомки покорных рабов крепостного права! И не потому, что в Сибири не крестьяне, а казаки, а потому, что они СИБИРСКИЕ!
Казаки из Сибири и казаки с Кавказа - две большие разницы, которые начинаются от понимания слов "моя земля". Кавказские казаки были защитниками государства потому, что были собственники. Для них земля - это моё! Не трожь!! Жлобское государство защищает жлоба собственника. А для казака сибиряка слова "моя земля" -- лирика, вроде -- "моё сибирское небо"! Вот она - земля Сибирская, в разноцветии полевых трав! Хочешь -- коси, хочешь - паши! - хоть до Тихого океана, хоть до Северного! Кому какое дело?! Во вторых. Для сибирских казаков коммунизм - понятие родное: оно в генах. В суровой Сибири жили всегда общинным укладом. Дом ставят - всем миром, пашут или косят - всей общиной. Не было своего луга и поля. Не было в Сибири казаков богатых и бедных: чем больше семья - больше ртов - тем больше твоя доля из общего продукта! Но, главное, в третьих: Сибирь - это фильтр, сквозь который прошли и лихие романтики, и разбойники, и политические ссыльные. Все они ненавидели государство! Есть у сибирского казака Родина, но государство... это чужое, полицейское, враждебное. Не любили, не уважали сибирские казаки Россию, как государство! Терпели только, пока их не трогали... А затронули - не взыщи! А генерал Колчак в Сибирь из России приехал... казаками покомандовать захотел, придурок! На-кось выкуси!!
Из лихих казачьих эскадронов собрал папка кавалерийскую дивизию. И усы вырастил, когда дивизией стал командовать. Чтобы старше быть. Папка, папка... юнкер недоучившийся... а воевал за власть советскую!! За эту власть траханную, за этот народ, дважды кровью истекал в лазаретах от тяжелых ранений. А лёгкие ранения сами в седле заживали. Так три года воевал, "и на Тихом океане свой закончили поход!", сбросив в Тихий океан всю нечисть золотопогонную вместе с япошками!
Шашками изрубленный, пулями простреленный, после гражданской войны сел двадцатилетний комдив, мой папка, на жесткую университетскую скамью со студенческим рационом: осьмушка ситного, а кипятка -- от пуза! Думал: молодой республике нужны люди образованные, а не те, что шашкой махать горазды. Понимал, что в коммунизм не ворвёшься лихой кавалерийской атакой!
Но всю жизнь продолжал он жить на скорости кавалерийской атаки, считая время секундами. За три года закончил экономический факультет университета и написал учебник. Два года проработал торгпредом в Китае и написал три книги по экономике восточных стран. Вернулся в университет, обретя учёную степень, кафедру, профессорскую должность декана и... жену! Смешная и восторженная восемнадцатилетняя первокурсница в комсомольском красном платочке стала моей мамой. Был папка на десять лет старше мамы... но какими были эти годы, наполненные героикой войны и послевоенным трудом! То, что успел он один сделать за несколько лет, другие коллективами не делали за всю жизнь!
Так как же ты, папка, посмотришь на сына - оглоеда с неполным начальным образованием, у которого снаряд заначен для мартеновской печки... когда стране советской сталь броневая - во! - как нужна?! А? Папка?! Не слышу оваций... даже наоборот. На казачий лексикон ты, пап, не нажимай! Я покруче загибать могу. Знаю такие лексиконы о которых и ты, полиглот, не слышал! Эх, папка, папка... родной... любимый... Ты для народа жизнь был готов отдать без остатка, а народ - пулю тебе в затылок... да? Так на фига тебе, герою, умнице с мнением такого подлого народа считаться? Недостоин трусливый русский народ вас - сибирских казаков и героев гражданской, не достоин такой народ коммунизма, а достоин этот подлый народ вечного рабства! Знал ты, папка, казаков сибирских, но не знал русских рабочих и крестьян с душами потомственных рабов... а если и знал, то думал, что выжжет рабскую шелуху огненный вихрь революции!? А вот, не выжег... Корни рабства в русском человеке глубоко: в душонке его подленькой, загаженной православием!
"В царство свободы дорогу грудью проложим себе!" -- пели вы гордо. А кому проложили дорогу? Барыгам, палачам, мозгодуям, стукачам?! -- тем, кто в гражданскую отсиделся, а после изо всех щелей полез во власть со страшной силой. Но как же вы, герои, допустили мерзавцев к власти, как отдали Россию в липкие от жадного пота лапы люмпенов? Конечно, тут недоумок Маркс не мало нагадил, пропагандируя власть не зажиточных казаков общинников, а грязных жадных пролетариев. То, что им Россию отдали -- хрен с ней - такого добра не жалко! Никому она не нужна и никуда эта "страна рабов" не денется, как её не переименовывай. Кто бы ей не командовал, а живут-то сегодня в ней - рабы! И теперь всегда будут тут жить рабы, потому что вы! -- вы выпустили из рук крылатую мечту о коммунизме!!
За что пролили вы реки крови лучших людей России!? Почему вы, подобно Христу, отказались от власти? И дядя Миша - тоже... из-за чистоплюйства? Да, -- любая власть - дерьмо, потому что в ней и вокруг неё кучкуются подонки. Но тут -- не до брезгливости! "Я ассенизатор и водовоз!" написал Маяковский.
Вот ты, папка, в двадцать лет покинул кавалерийское седло в чине боевого комдива, которому предложили стать комкором. А кто сел в удобное кресло комкора мирного времени, вместо тебя? Какой-то пузатый приспособленец, вроде нынешних генералов, похожих на свиноматок? А для кого была революция и гражданская? Для этих жирных скотов? Говоришь, для народа? А Гордеич, -- не народ? А до революции он жил получше: и скотину держал, и дом построил... а после - одни притеснения от безродного пролетариата. И всё-таки, чую я копчиком, что русские люди могут быть счастливы при социализме... если сверху слить, хоть часть, ядовитой накипи.
Но самое удивительное то, что случилось намедни. Это и приостановило мою возню со снарядом. Всем известно, -- радио хуже газеты: в нужнике им не подотрёшься и никуда от него не денешься! В красном уголке, в столовке, в общаге и на площади Первой Пятилетки, -- повсюду лопочет, бормочет, бубнит, вопит и завывает радио. Говорят, что книги делают человека умным, газеты - нервным, а радио - идиотом! Дома Гордеич слушает только "От информбюро" и "Письма с фронта".
И в этой передаче услышал я сообщение про лихие дела партизанского отряда на Украине. Партизанская кличка командира отряда - "Тарас Бульба" меня насторожила. Конечно, Гоголя и на Украине почитывают, но сердце ёкнуло: "Неужто!?..." А потом диктор радиописьмо прочитал. Сперва - обыкновенная радиопараша, написанная под копирку в редакции Радиокомитета. Но в заключение письма, там, где передают приветы, было: "... привет дорогому сыночку СанькУ, от батьки и его боевых друзей. Помним мы твои фокусы..." Тут уж - без булды! Мне письмо! Тарас, Седой и Вася воюют за СССР?! И меня предупреждают: не глупи с кондачка! Не всё так просто... ну и ну... невероятно! Как говорил Граф:
"и ум отказывался воспринять эти невероятные, неслыханные, баснословные вести!"
Воет метель, воет... и там, в снеговой круговерти, умирают на войне люди. Тарас, Седой, Вася... и младший сын Гордеича - там же... Спаси и сохрани их, Господь! Весь народ воюет, отдаёт жизни свои... за что? За власть советскую?? Почему все понимают войну так, а я - никак?... Почему воюют за советскую власть Седой, Вася, Тарас?! Ну и круговерть в соображалке!! Кружатся мысли, кружатся, как снежинки за окном. Не успеваю рассмотреть их, как они свиваются в струйки, скручиваются клубками и мелькают, мельтеша и сменяя друг друга. Воет метель, воет... и такая тоска накатывает - завыть впору. Каждый знает: с кем он, где - враг, где - друг. А я - как-то с боку припёку. От того тревожно, тоскливо...
А снаряд? Что делать?? Самый дурацкий вопрос! Будто я Чернышевский - ни дать, ни взять! Даже перестал спать!! А снаряд есть не просит. Есть хорошее народное средство - хрен, -- он от всего помогает: куда его положишь - там легче становится. Положу-ка я его на снаряд этот - хрен с ним! - пускай себе лежит, а я разберусь: где - свои, а где - не очень? Подумал так, стало спокойно. Такие компромиссные решения мыслитель принимает, когда ему думать надоедает... И поплыл, поплыл я в тёплой зыбкости полусна... подходит папа, поправляет одеяло и говорит голосом Гордеича:
-- Таки-то дела, сынок. Ты не майся, седни рано тебе знать, ооот... опосля расскажу... спи спокойно... спи-и-и...
Всем телом вздрагиваю, - будто током долбануло! Глаза открыты, а сна - ни в одном... Спит Гордеич. Ходики тикают. Бьётся и мечется в тоске нечеловеческой вьюга за чёрным квадратом окна. Ну и ну!... Значит, во сне я Гордеича, видел, как отца? Но они же - совсем не похожи! Один - бунтарь, революционер, комкор, профессор, полиглот, путешественник! Другой - домосед, смиренный, покорный судьбе и начальству, скромный работяга. А как же дороги они мне оба!
Слушая спокойное дыхание Гордеича, шепчу я слова из Монте-Кристо:
"Будь счастлив, благородный человек; будь благословен за всё то добро, которое ты сделал и которое ещё сделаешь..."
Конец репортажа 22.
Свободное копирование
