Встречаем Новый, 1960 год. Еще один год в Берлине – четвертый. Как хочется домой, в Союз, в Москву. Я так давно не видела маму…
Не вела дневник почти месяц. В конце декабря прошлого года тюрьму посетил с инспекцией вновь прибывший американский генерал Осборн, который заменил генерала Хемлета. Генерал с многочисленной свитой прибыл к 12 часам. В зале заседаний состоялось знакомство с директорами, переводчиками. Генерал осмотрел все служебные помещения тюрьмы, зашел в канцелярию к секретарям. Их в Шпандау двое. Леонов и Стефанович. Леонов рассказывал мне, что родился в Финляндии. Он прекрасно владеет четырьмя языками: русским, английским, французским и немецким. Живет с семьей при тюрьме. Стефанович плохо говорит на всех языках, кроме родного, но очень исполнителен. Живет один, каждый год отдыхает на немецких курортах, откуда обычно присылает всем красивые открытки.
В камерном блоке сначала зашли в камеру Гесса. Он начал жаловаться на свою тяжелую долю, много говорил о своих болезнях, в частности, о постоянных сильных болях в области сердца и желудка, жаловался на общую слабость и больные ноги, а также на плохое состояние нервной системы. При этом Гесс отметил хорошее медицинское обслуживание и особенно американским врачом капитаном Смитом. В конце подготовленной жалобы, тезисы которой мы уже видели в его черновой тетради во время цензуры, Гесс стал просить генерала освободить его из тюрьмы перед Рождеством и дать возможность “провести остаток жизни в семье с родными, с которыми он не виделся долгих 19 лет. Если же это невозможно, – продолжал Гесс, – то тогда поместите в госпиталь, где бы можно было полностью поправить пошатнувшееся здоровье”. А может, ему разрешат съездить на Рождество домой, а потом он вернется обратно? Генерал удивленно на него посмотрел и пообещал сделать все, что от него зависит. Затем генерал, которого сопровождали директора, тюремные врачи, адъютант генерала, офицеры из окружения, а также юридический советник Прайс прошли к камере Шпеера. В ответ на вопрос генерала о здоровье и весе, Шпеер ответил, что вес у него нормальный, поправляться он не хочет, жалоб и вопросов у него нет.
Неожиданная сцена произошла в камере Шираха. Тот с раздражением стал жаловаться генералу на американского директора, который, по его словам, “единственный из всех директоров игнорирует указания врачей и ведет войну с безоружным заключенным”. (Кстати, постоянная вражда между Ширахом и американским директором давно уже не тайна. Но ее причины просто непонятны.) “Американский директор, видимо, забывает, – заявил Ширах, – что рано или поздно ему придется отвечать за свои неправомерные действия”. Он, Ширах, якобы не раз просил, чтобы на обед американцы давали черный хлеб, который необходим ему для поддержания здоровья, но американский директор майор Федушка игнорирует его просьбу. Даже в советский месяц, продолжал Ширах, он регулярно получает черный хлеб. Директора были заметно возмущены наглостью Шираха. На очередном заседании директора решили наказать его. Английский директор предложил лишить Шираха на неделю газет и сигарет. Старший французский надзиратель Ферри, исполняющий обязанности директора, был еще категоричней – на две недели. Заключенные были предупреждены о том, чтобы со своими жалобами они обращались, как того требует Устав тюрьмы, прежде всего к председательствующему. Другое предупреждение относилось к тому, чтобы в камерах заключенные находились в тюремной форме, а не в роскошных пуловерах и свитерах, полученных в подарок от родственников к Рождеству, в которых они предстали перед инспекцией. Даже надзиратель, открыв камеру Шираха, опешил от неожиданности, увидев заключенного в красивом дорогом свитере. (Цензура пропустила эти свитера, но при условии, если заключенные будут их одевать под тюремную форму.)
Последнее время, особенно после того, как Ширах отказался подписать документ о передаче наследства в пользу своей сестры, он стал получать дорогие подарки от сыновей. Пополнилась его коллекция курительных трубок. Заключенный щеголял в дорогом нижнем белье. Мне запомнилось и мыло Шираха – с изысканным тонким ароматом, в красочной упаковке, на которой было написано: “Наша фирма – поставщик двора Ее Величества королевы Англии Елизаветы II”.
Свободное копирование
