И вот после того, как к нам ночью в трескучий мороз прискакал всадник с предупреждением родители мои стали спешно собираться на выезд. Той же ночью выехали на двух повозках. Одну для детей, а нас было пятеро. Самая старшая я, только-только исполнилось десять лет. Вале – пять, Сереже - четыре, Коле – два. И грудной Петя. Обтянули короб из-под угля пологами, внутри перины, и подушки. Вторая повозка с сундуками и пищей, несколько ведер брусники, которую в Верхотурье потом мама продавала стаканами.
Было очень холодно, мороз трещал. Утром только еще встало солнце мы въехали в деревню Пуреговка. Из труб шел дым столбом, а в воздухе какой-то искристый седой морозный туман и ни одного человека на улице. Подъехали к одному дому, чтобы обогреться, войти. Ворота не закрыты и хлопают по очереди вперед-назад. Вошли, а там в комнате сплошные нары. На соломе лежат три взрослых человека и опухшие. На ногах кожа блестит как стекло. Один подал признаки жизни, а другие были уже, наверное, не живые. Эти люди погибали от голода. Оказывается, это поселок для спецпереселенцев с Украины. В этот период с 1929 года их раскулачивали и выселяли. Шла коллективизация.
Мы быстро вышли. Заехали в другой дом. Это оказался дом, где жил комендант. Там мы обогрелись. Родители купили еще большую перину, и мы дальше двинулись в путь. Сколько мы ехали, наверное день и ночь.
Свободное копирование
