И действительно – в марте 1996 года народ вдруг видит перед собой совершенно другого, уже забытого президента: Ельцина образца 1991 года, с его уникальным умением разговаривать с людьми, привлекать симпатию энергией, напором. Такое ощущение, что наш Илья Муромец наконец встряхнулся. Первое известие о росте популярности Ельцина воспринимается все же недоверчиво: так просто не может быть. Но быстро приходит понимание – общественное настроение действительно переменилось, и становится ясно: борьба на предстоящих выборах развернется между ним и Зюгановым.
После того как Ельцину удалось в течение марта сделать предвыборную ситуацию в стране двухполюсной, наша позиция, по существу, стала очевидной. При выборе между Зюгановым и Ельциным мы, как демократическая партия, просто обязаны поддержать Ельцина. Сколько бы у нас ни накопилось серьезных претензий, отказать ему в поддержке – значит, встать в глупейшую подростковую позицию: шапку не надену – пусть у меня назло маме уши отмерзнут!
Нетрудно понять – при всех своих прегрешениях Ельцин остается гарантом предотвращения второго пришествия коммунистов, а это дорогого стоит. Это значит, что частная собственность в России гарантирована, что рынки не будут развалены, что созданные молодые институты российского гражданского общества получат возможность жить и развиваться, постепенно дисциплинируя власть, заставляя с собой считаться. Экономический рост создаст ресурсы для решения наиболее жгучих социальных проблем, и мы наконец перестанем заниматься безнадежным делом перераспределения все сокращающегося общественного пирога. Наконец начнет наращивать мускулы, осознавать свои подлинные интересы тот средний класс, который и служит потенциальной опорой либеральных идей, борьбы за ограничение всевластия чиновничества, а значит, и за отделение собственности от власти. Короче говоря, все это означает, что безмерно сложные задачи обеспечения необратимости постсоциалистических изменений в России будут решены. Голосуя за Ельцина, мы поддерживаем не его администрацию, а частную собственность, конвертируемый рубль, гражданское общество в России. Именно исходя из этих аргументов, съезд "ДВР" подавляющим большинством голосов – 157 "за", 1 "против" – принял решение: энергично поддержать Ельцина в избирательной кампании.
Кое-кто тут же поспешил обвинить Гайдара в беспринципности. Недавно, мол, просил Ельцина отказаться от участия в президентской гонке, весной на всю страну по телевидению заявил, что поддерживать его не будет, и вдруг, нате вам – летом повернул на 180 градусов. Но ведь – повторяю для непонятливых – и ситуация с весны изменилась на те же 180 градусов. И надо быть ослом, чтобы из чистого упрямства талдычить старое, так сказать, "не поступаясь принципами".
В канун выборов стало совершенно очевидным, что Ельцин имеет все шансы одержать победу. Но его победа – это прежде всего победа курса реформ. Она – свидетельство того, что ребенок жив и дышит, что он будет расти и мужать. И значит – это победа тех, кто стоял у его колыбели, у колыбели реформ. А значит – это и моя личная победа.
Надеюсь, со временем Анатолий Борисович Чубайс, принимавший в президентской кампании куда большее участие, чем я, сможет рассказать откровенно о борьбе в верхних эшелонах власти вокруг силового варианта, о попытке спровоцировать введение чрезвычайного положения, о подготовке союза Ельцина и Лебедя и о драматических событиях, предшествовавших отставкам Коржакова, Барсукова, Сосковца. Пока все это, пожалуй, слишком близко и горячо для откровенного разговора. Для меня же сейчас важно другое – победа Ельцина на президентских выборах 3 июля подвела черту и под историей русской революции начала девяностых годов, и в целом под историей коммунизма в России.
КПРФ, не прорвавшись к власти в 1996 году, несмотря на боль общества, тяжело приспосабливающегося к иной жизни, и упустив волну первого постсоциалистического политического цикла, теперь власть в России не получит никогда. Если, конечно, сама радикально не перестроится.
Мне думается, что это лучший выход и для самой КПРФ. Проиграв на июльских выборах, она, тем не менее, остается влиятельной оппозиционной силой, представленной в парламенте, контролирующей значительную часть регионов, притом не несущей непосредственной ответственности за происходящее в стране. Наверняка в ней самой начнется процесс размежевания, выделения тех сил, которые готовы принять как данность институты гражданского общества и социал-демократизироваться.
Как-то в личном разговоре сказал одному из лидеров коммунистов, что их победа была бы опасней всего для них самих. Когда все развалится, а это, в случае их прихода к власти, неизбежно, с ними вряд ли поступят так мягко, как после августа 1991-го. Он мне не возразил. Иногда, глядя на то, как Зюганов ведет предвыборную кампанию, у меня складывалось впечатление, что он и сам боится своей победы, понимает, что не совладает с рычагами, регулирующими сегодня жизнь России. Все-таки, видимо, именно созданные рынки, частный сектор, отношения собственности стали той преградой на пути к власти, перешагнуть которую коммунистам так и не удалось.
Свободное копирование
