В августе, под влиянием денежной реформы, темп роста потребительских цен вновь подскочил до 26 процентов. Верховный Совет готовит финансовую бомбу, которая может взорвать экономику: постановление, обязывающее правительство в IV квартале выплатить все, что оно успело наобещать и что Минфин недофинансировал за три предыдущих квартала. Правительственная тактика щедрых посулов и жестких ассигнований привела-таки на край пропасти. Пришло время выбирать: либо быстрый развал денежного обращения, либо тяжелые меры по сокращению обязательств и честное заявление: что можем, заплатим, а что платить не можем, не будем и обещать.
Политическая ситуация к этому времени также резко осложнилась. Непопулярная денежная реформа, как и следовало ожидать, вызвала серьезное недовольство в обществе. У оппозиции появился контраргумент: разве такую политику поддержат россияне на референдуме? Стало окончательно ясно, что Съезд никакую новую Конституцию не примет и досрочные выборы не объявит. Больше того, он пойдет на новое обострение, будет готовиться к отстранению президента, даже пренебрегая конституционными нормами. Если потребуется – снизит кворум, исключит кого-то из депутатов, сторонников президента, упростит процедуру импичмента. Импичмент Ельцину на следующем же Съезде регулярно из номера в номер предрекает официоз Верховного Совета – "Российская газета".
Все говорит за то, что конституционные ресурсы исчерпаны. У народа на референдуме спросили, однозначный ответ получили, и теперь, вопреки его мнению, коалиция коммунистов, националистов и просто проходимцев требует убрать президента, которого еще совсем недавно убедительно поддержала Россия. И значит, у президента выбор невелик: либо капитулировать и тем самым обмануть доверие дважды проголосовавших за него россиян, либо приостановить работу Съезда и своей властью назначить новые выборы. Ясно и то, что в ситуации двоевластия исход борьбы будет решать сила, и очень трудно предсказать, в чьих руках в решающий момент ее окажется больше. Как и перед началом реформ, мы оказались перед выбором из двух вариантов: первый – пассивное бездействие и заведомый проигрыш, второй – предельно рискованный, но с перспективой на успех. Вырисовывающееся силовое решение упирается в вопрос: как поведут себя силовые структуры, на чью сторону встанут? Ответа на него тогда никто не знал. Но и теперь, задним числом, когда трагические октябрьские события в Москве стали историей, пытаюсь понять: был ли в то время другой, кроме силового, выход – и не нахожу его. Состояние двоевластия разъедало российскую государственность, обрекало на провал любые усилия, направленные на экономическую, социальную, административную стабилизацию. Огромная страна просто не могла дальше жить в условиях хаоса и фактического паралича всей государственной машины, когда решения одной ветви власти автоматически перечеркивались решениями другой и никто не мог сказать, на чьей же стороне право. Демократические традиции в России не столь прочны, чтобы долго выдерживать такие перегрузки. Как разрешился кризис двоевластия в 1917 году, хорошо известно.
Свободное копирование
