И все же, на фоне всех кризисов главная забота правительства – угроза гиперинфляции. В борьбе с ней нам пришлось потерпеть серьезные поражения, но сражение не было проиграно.
С 1 июля 1992 года был введен, а к началу осени в масштабах всей рублевой зоны в полном объеме заработал механизм корреспондентских счетов. Теперь мы могли не только получать сведения о денежных потоках, но и оперативно, в ежедневном режиме, их контролировать. Центральный банк России обрел наконец инструмент для регулирования динамики денежной массы в России. Денежные взаимоотношения с другими республиками стали сферой сознательного выбора и политических решений, не соревнованием в темпах эмиссии.
С июля же после обособления российского денежного оборота была введена конвертируемость по текущим операциям, отменена принудительная продажа 40 процентов валютной выручки Министерству финансов по заниженному официальному курсу. Завершив переговоры с Международным валютным фондом, Россия получила наконец первый миллиард долларов кредита на пополнение валютных резервов.
Серьезно изменилось продовольственное положение. Приличный, более высокий, чем в 1991 году, урожай, возросший объем госзакупок в сочетании с заработавшим рынком позволили государству снять с себя значительную часть забот о продовольственном обеспечении населения. Безналичный национальный рубль вновь сделал продовольственный экспорт в Россию привлекательным для государств СНГ. В целом к концу лета стало ясно – угроза продовольственной катастрофы, столь серьезная год назад, перед страной больше не стоит. Нет больше и угрозы налично-денежного кризиса, что снимает крупнейший источник социальной напряженности.
Предприятия начинают постепенно приспосабливаться к радикально изменившимся реальностям, в том числе к резко сократившемуся объему оборонного заказа, новым ценовым пропорциям. Ослабевает шоковое воздействие удара, нанесенного банкротством Внешэкономбанка.
Свободное копирование
