Тучи сгущаются - 35

Миновали первые весенние дни, и вот уже наступило лето. Солнце опять медленно вершит свой круговой путь в вышине, вставая почти сразу после заката.

В саду теплый запах молодой травы и острый свежий аромат черемухи. Старый тополь роняет алые сережки.

В парках оркестры играют до поздней ночи. Под густыми кронами деревьев гуляют парочки, держась за руки. Волшебная красота этих тихих, слегка печальных ночей зачаровывает. Зарождаются нежные чувства, играют свадьбы, возникают легкомысленные романы. Возможно, дети, зачатые в это лето, до сих пор еще живут в наших краях…

Расцветали и другие, менее романтичные чувства. На другом конце города был дом, известный под названием «дом с зеленой крышей». По какой-то таинственной для меня причине все солдаты вились вокруг него. Мужчины безошибочно находили этот дом — совсем как голуби, которые всегда находят дорогу домой. Иногда я видела молодых дам из этого таинственного дома. Их накрашенные щеки, подведенные глаза и слишком яркие наряды поражали меня.

В те дни пассажиры трамвая могли стоять рядом с вагоновожатым. Помню, однажды в жаркий день я стояла на передней площадке, облокотясь на перила и наслаждаясь ветерком. Рядом со мной была одна из этих поразительных дам, цвет ее платья прямо-таки резал глаза. Рядом с трамваем появился грузовик с американскими солдатами. Моя попутчица встрепенулась и, грубо оттолкнув меня, принялась подмигивать и делать зазывные жесты в сторону дома. Солдаты восторженно реагировали на нее. Я решила, что у нее дурные манеры, и, вернувшись домой, рассказала о ее поведении, но по какой-то причине все развеселились.

Хоть кое-что о жизни я уже знала, дом этот оставался для меня загадкой. Я воображала, что там было что-то вроде клуба, где, может быть, танцуют и как-то развлекаются. Какого рода были эти развлечения, я узнала гораздо позже.

В то лето случилось много событий, в том числе — большой парад. На Соборной площади были выстроены войска. Состоялся короткий молебен, а за ним — традиционная церемония поднесения хлеба-соли. Затем все виды войсковых соединений прошли маршем по главному проспекту.

Тут были все. И наши — белая русская гвардия с трехцветными кокардами на фуражках, и британские войска, в том числе полки Грин Говард, Королевский Шотландский и морская пехота в белых шлемах. Прошли французы, за ними американцы и их морская пехота, потом — загорелые сербы в серых мундирах и небольшая группа итальянцев в живописных шлемах, украшенных перьями. Оркестры играли бодрые марши, музыка затихала и снова приближалась по мере прохождения частей.

День был жаркий, душный, солнце палило нещадно. Солдаты маршировали по раскаленной булыжной мостовой между двумя стенками зрителей, толпившихся на тротуарах. Помню, как, пританцовывая на ходу, я спешила за толстым тамбурмажором в накинутой на мундир леопардовой шкуре. Не обращая внимания на изнуряющую жару, он стоически бил в барабан и, без сомнения, мечтал о той минуте, когда все это будет позади. По его лицу струился пот.

Британцы организовали в городе группы девочек-гайдов и мальчиков-скаутов. Это интересное новшество было встречено с энтузиазмом. Я и другие девочки сразу записались. Нас разделили на патрули. Из старших девочек выбрали руководителей. Каждый патруль имел название какого-нибудь дикого животного. Название и цветная петличка с изображением животного пришивались на погончики нашей формы. Наш патруль назывался «Бобр». Мы должны были носить гимнастерки цвета хаки и синие юбки. Форму нам кое-как удалось найти, но достать плоские береты оказалось трудно. Помогли канадцы, обеспечив нас своими шапками, которые мы носили, закрепляя кожаными ремешками под подбородком. Всем полагалось иметь небольшой знак с изображением русского трехцветного флага, который пришивали на груди. Знак делали из ленточек, но у меня на этот случай была брошь с русским флагом из цветной эмали на золоте, которую отец подарил маме после обручения.

Под предводительством английской леди в синей униформе британских скаутов мы прошли начальную подготовку — тренировались, делали добрые дела и так далее. Состоялся даже слет, который инспектировал сам генерал Айронсайд. Высокий, импозантный, немного высокомерный, он проследовал вдоль длинного строя девочек и мальчиков, стоящих по стойке смирно. Время от времени он останавливался и говорил кому-нибудь несколько слов на ломаном русском языке. Рядом с ним шел русский генерал Миллер, спокойный, полный достоинства человек, внешне проигрывавший рядом с высоким спутником.

Мы жгли костры, варили бобы с колбасой, пекли что-то вроде блинов, которые казались нам тем вкуснее, чем больше подгорали. Разбили палатки и установили большой экран, на котором показывали вестерн о краснокожих индейцах, преследующих почтовую карету и снимающих скальпы с несчастных пассажиров. Фильм, который все смотрели с большим интересом, на меня произвел неприятное впечатление. Я наивно думала, какие мы счастливые, что живем так далеко от этой Америки.

Слет продолжался далеко за полночь. Мама, Марга и Фрэнк, а с ними Юра и Марина приходили в начале вечера посмотреть на веселье. Наконец палатки были собраны, костры погашены. Уставшие скауты и гайды после счастливого дня разошлись по домам.